"Евгений Юрьевич Лукин. Портрет кудесника в юности (Баклужинские истории)" - читать интересную книгу автора

стоял рослый юноша с неподвижным суровым лицом и загадочно бесстрастными
глазами. Это подкупало.
- А я пока пойду прогуляюсь... - тихонько промолвил Ефрем.
Гостья была сухощава, стремительна в движениях и тверда на ощупь. Во
всяком случае, локоток, за который Глеб галантно её поддержал, помогая
усесться в кресло, по прочности не уступал чугуну. Такое чувство, что Бог
сотворил эту даму из ребра батареи парового отопления.
Закурила и принялась рассказывать, время от времени яростно выбрасывая
дым из ноздрей. Она - предприниматель. Он - кобелина. Завёл кого-то на
стороне. Известно даже, кого именно. Требуется отсушить, а когда приползёт
обратно, она с ним, козлом, разведётся.
С задумчивым видом Глеб выслушал историю до конца, затем спросил имя,
данное при крещении, и, подойдя к образу Миколы Угодника, затеплил свечу за
здравие рабы Божьей Домны. Убедившись в отсутствии копоти, треска и обильных
восковых слёз, задул огонёк, вернулся к столу.
- Да, - молвил он. - Дело не в вас. Дело в нём.
- Дело в ней! - сверкнула глазами раба Божья Домна, с размаху гася
окурок в пододвинутой пепельнице.
- Фотографии с вами?
- Да. На дискете.
- Ну давайте посмотрим...
На устаревшем громоздком мониторе, разумеется, почивал серо-белый
Калиостро, в данный момент сильно смахивавший на лохматый свалявшийся треух.
Впрочем, ничего удивительного: сон его был глубок, а в спокойном состоянии
астральная сущность кота, как известно, имеет форму шапки.
Прогонять зверя не стали. Включили компьютер, просмотрели фотографии.
Кобелина представлял собою нечто затюканное и одутловатое. В разлучнице же
Глеб без особого удивления узнал Танюху Пенскую, чьё бескорыстное мужелюбие
давно уже вошло на Лысой горе в поговорку. Если эта особа хотела морально
уничтожить мужчину, то бросала ему в лицо, что он-де застёгнут на все
пуговицы, - и, право, не стоило пояснять, о каких пуговицах речь.
- Понятно... - процедил Глеб. - Капнула месячной крови в вино и дала
ему выпить...
Это был обычный Танюхин приём, за что ей не раз влетало от потерпевших,
как только о проделке становилось известно.
Обнадёжив и проводив железную леди до порога, Глеб не в силах сдержать
волнения вышел на балкончик. С болезненной гримасой потирая предплечье,
ушибленное невзначай о жёсткий бюст гостьи, выглянул во двор. Вскоре из
дверей подъезда показалась раба Божья Домна и, с доминошным стуком выставляя
каблуки на асфальт, направилась к сверкающему, как антрацит, джипу. Отбыла.
Возвратясь к монитору, Глеб ещё раз всмотрелся в одутловатые черты
неправедного мужа, затем в избытке чувств погладил по башке спящего
Калиостро - и ласковая ладонь была немедленно исхлёстана кошачьими ушами.


Кончалась первая неделя августа. Илья Пророк уже совершил с особым
цинизмом свой антиобщественный поступок, и вода в озёрах заметно похолодела.
Продравшись сквозь заросли богохульника, Глеб разулся, подсучил штанины
повыше и, зайдя в пруд по колено, приступил к сбору свежих ингредиентов.
Вчерашняя попытка отвадить кобелину от Танюхи обернулась очередным