"Евгений Лукин. Прометей прикопанный" - читать интересную книгу автора

голову и брезгливо оглядела говорящего.
- Не пойму только, чем вам так дорог этот псих? - проникновенно
продолжал интеллигент. - Этот ваш Прометей прикопанный! Что вы с ним
церемонитесь? Кнопка есть? Есть. Значит, часть взрывного устройства. Раз
часть взрывного устройства - значит террорист. Ну что, мне вас учить, что
ли?
- "Ястребы" наши сусловские не позволят, - расстроенно признался
Поликрат Поликратыч, снова присаживаясь на ту же тару с тремя кликухами. -
Попробуй тронь - такой шум поднимут...
- А "ястребам" он зачем?
- Ну как зачем! Вдруг в самом деле заработает ящик... Тогда будет чем
глобалистов пугнуть... если сунутся...
- Так в первую очередь нас же самих накроет!
- Н-ну... - закряхтев, отвечал Поликрат Поликратыч. - Считается, что
нам вроде меньше терять...
- Ох, братья вы мои по разуму! - язвительно вымолвил интеллигент. - Да
примите вы его на службу в какой-нибудь, я не знаю, исследовательский
институт! Положите жалованье, лабораторию оборудуйте...
- А вот этого уже оппозиция не допустит, - хмуро отозвался Поликрат
Поликратыч.
- Тьфу на вас! - сказал интеллигент. - Мне, что ли, тоже на разведку
сходить?
И, не дожидаясь разрешения, скрылся в высокорослом бурьяне, по-прежнему
держа руки в карманах. Со стороны можно было подумать, что у него там с
каждого бока по пистолету.
- Кто он такой? - спросил Портнягин. Своей бесцеремонной манерой
разговаривать с властями интеллигент ему очень понравился.
- Кто-кто! - буркнул Поликрат Поликратыч. - Незлобин.
- Сам?! - не поверил Глеб и ошалело уставился вослед живой легенде.
Из-за бугра вновь послышался стук в калитку, но на этот раз собака
почему-то даже не пикнула.

О Родионе Незлобине Портнягин много слышал, но никак не предполагал
встретиться с ним, так сказать, вживе. Тем более при подобных
обстоятельствах.
Удивительна судьба этого человека. Удивительна и в чём-то даже
назидательна. Хлипкий студентик с философского факультета обитал в самом
криминальном районе Баклужино. Местное хулиганьё повадилось каждый день
встречать его в подворотне и бить морду на удачу. Суеверие, конечно, дикое,
но отморозки искренне полагали, что после зубодробительного обряда им
обязательно улыбнётся счастье.
И вот однажды кто-то из сокурсников, желая, очевидно, подшутить над
бедолагой, подарил ему по случаю свежей мордобоины самоучитель какого-то ещё
неслыханного в здешних местах восточного единоборства, отпечатанный в
Японии, да ещё и иероглифами. Наивный Родион принял книжку чуть ли не со
слезами благодарности и с тем же усердием, с каким корпел над диалогами
Платона, взялся за древнее боевое искусство, поскольку иного выхода не
видел.
Языка он, ясное дело, не знал, но тексты были обильно снабжены
рисунками, правда, очень схематичными, так что приходилось напрягать не