"Евгений Лукин. День Дурака" - читать интересную книгу автора Арсений машинально пересчитал пять сотенных, а когда поднял глаза, то
увидел, что его снова снимают, причем как-то не по-людски - от бедра. Вроде бы из-под полы. - Что, пацан? - ворчливо осведомился он. - Тебе, небось, такие крутые бабки и во сне не снились? - Хотелось бы все-таки знать, - занудливым ревизорским голосом поинтересовался Мстиша, перехватив камеру как положено, - за что вам были сейчас выплачены деньги. - Это не деньги, - буркнул прозаик. - Это слезы. - А все-таки: за что? - Ну, хватит, хватит! - нахмурясь, прикрикнул Арсений. - Подурачились - будя... Леночка! Давай-ка, лапушка, рассчитаемся. Сколько там за мной? - Хватит так хватит, - не стал противиться покладистый папарацци и поставил камеру на стол - далеко не откладывая. Взяли еще по пятьдесят капель и по салатику. Потом еще по пятьдесят. После расчета с барменшей вспомоществование от литфонда заметно приуменьшилось. Прозаик пригорюнился. - И что обидно, Мстиша, - с болью в голосе покаялся он. - Демократию-то я принял без колебаний... - Как Маяковский революцию, - понимающе кивнул тот. - Моя демократия. - Слышь! - вспылил Арсений Сильвестрович. - Ты это мне брось тут кого ни попадя к столу поминать! То дьявола, то Маяковского... - Усмехнулся, повеселел. - Партбилет, правда, не сжег, - доверительно сообщил он, становясь таинствен и многозначителен. Подмигнул, полез в правый внутренний карман пиджака и неспешно развернул на столе лоскут алого бархата. Арсений, надо полагать, носил в левом кармане. Спрятав, закручинился вновь: - Да-а, были времена... Ценили писателя, берегли... Все хорошо - одно плохо, - совсем уже мрачно закончил он. - Чего не могу простить советской власти - так это гонений за веру... - А кто гонял-то? - полюбопытствовал Оборышев. - Да я же и гонял, - удрученно признался Сторицын и, подумав, размашисто осенил себя крестом. - Гос-споди, прости мою душу грешную... Мстиша задумался. Точнее - помолчал. Что, впрочем, применительно к нему означало одно и то же. - Любой переворот, - философски заметил он, - это прежде всего много жулья. Конечно, обидно: вроде победил - и тебя же обувают... Утешить, что ли, хотел? Арсений досадливо тряхнул редеющей гривой и вдруг со стуком отставил стопку. Глаза его сверкнули грозным озорством. - А что это ты аппаратуру зачехлил? - неожиданно возмутился он. - День дурака? Будет тебе сейчас День дурака! Обращение дурака к народу... Сымай, тудыть твою!.. Мстиша, не переча, обнажил оптику. - За что деньги, говоришь? - неистово переспросил член Союза писателей и, заламывая бровь, жутко уставился в камеру. - За то что я... - Тут он звучно впечатал в грудь растопыренную пятерню. - ...Арсений Сильвестрович Сторицын! Ведущий прозаик! Автор нескольких романов! Лауреат региональной премии! Вынужден на склоне лет влачить нищенское существование... Почему? А времена такие... Каждому свое! Умеешь воровать - живи и благоденствуй. Не |
|
|