"Евгений Лукин. Нон-фикшн: В защиту логики (Заметки национал-лингвиста)" - читать интересную книгу автора

Грешен - люблю, знаете, потревожить изначальный смысл того или иного
слова. Вспомнишь, к примеру, что демагог - это по-гречески народный вождь, и
душевная болезнь как-то сразу идет на убыль...
Так вот, если вспомнить, что реалия по латыни это всего-навсего вещь,
то смысл термина "реализм" проясняется до членораздельности. Вещественность,
господа, вещественность. Просто умелое (или неумелое) описание реалий, о
которых мы привыкли думать, что они и впрямь существуют.
Но для обитателя первой полки это-то и является главным. Он проглотит
не поперхнувшись любую, даже самую чудовищную ложь, если та будет обильно
приправлена вышеупомянутыми реалиями. Он даже способен поверить в честного
сотрудника МВД, уволенного из органов за излишнюю принципиальность и с тех
пор ведущего на свой страх и риск бескомпромиссную борьбу с коррупцией и
преступностью. И как не поверить! Герой ходит по улицам (названия
прилагаются), стреляет в мерзавцев из "Макарова", иногда его даже
перезаряжая. Все как в жизни.
Для реалиста существенно передать, как этот мир выглядит. Фантасту же
важно понять, как этот мир устроен.
"Ну да! - возразите вы. - А реалисту разве не важно?"
Бывает, что и важно, но тогда человек с первой полки немедленно
начинает ныть, что Достоевский - писатель тяжелый и мрачный.


5

Было бы неверно думать, что на первой полке собрались одни лишь ярые
ненавистники фантастической прозы. Есть среди них (правда, в меньшем
количестве) и ярые ее сторонники. Люди с первой полки вообще в большинстве
своем придерживаются крайних взглядов. Середины для них не бывает.
Иное дело обитатели второй полки. Для них принципиальной разницы между
реализмом и фантастикой зачастую нет вообще. Реалии могут быть привычными
читателю (Тургенев), могут быть целиком и полностью вымышленными (Данте),
наконец, и те, и другие могут мирно соседствовать в пределах одного
повествования (Гоголь). Главное, ей-богу, не в этом...
А вот для обитателей первой полки разница очевидна. Поэтому ни
детектив, ни женский роман у них протеста не вызовут, ибо все эти
направления суть разновидности реализма. (А что тут возразишь? Реалии-то -
вот они!)
С исторической прозой и вовсе забавно. Чем она отличается от
альтернативной истории, никто даже объяснить не берется. Исторические
документы лгали, лгут и будут лгать, поскольку составляются людьми, и какой
из них ни положи в основу повествования, все равно в итоге получится
фантазия на темы прошлого.
Ох уж эти мне реалии! Ну вот, допустим, изобразил я участкового с
двуглавым орлом на фуражке. Реализм? Реализм, господа. Вон их сколько таких
за окном! И все с орлами... А напиши я то же самое до 1991-го года? А вот
тогда, товарищи, это была бы дерзкая, чтобы не сказать - злопыхательская
фантастика (то есть, иными словами - тот же самый реализм, только еще не
опошленный действительностью).
А теперь пришло время выдать страшную тайну. Делаю это со спокойным
сердцем, поскольку предвижу, что разглашение ее никаких последствий не