"Николай Лукин. Судьба открытия (4, 5 и 6-я главы третьей части романа, переработанные автором) " - читать интересную книгу автора

что они с детства друзья, он не считает себя вправе сделать Шаповалову
никакой уступки.

3

Григорий Иванович не забыл о дне рождения Зои. Когда она утром
проснулась - а была зима, декабрь, двадцатое число,- она увидела букет живых
цветов. Тут же лежали билеты на оперу "Борис Годунов". Сегодня эта опера
впервые ставится их областным театром.
В театр Зберовские ходят два-три раза в год. Каждый такой случай - для
них событие всегда очень праздничное.
Из университета Григорий Иванович вернулся часов в шесть вечера.
Поужинав, они решили с Зоей пройти до театра пешком. Мороз крепчал, под
ногами сочно похрустывал снег, и на небе места не было, не усыпанного
звездами.
Они уже вошли в зрительный зал и разыскали свои кресла в партере, а
щеки у обоих еще горели от мороза.
Почти тотчас началась увертюра.
Зоя Степановна слушала, чувствуя себя как бы подхваченной потоком
звуков, несущейся куда-то в ритме арий, хоров и речитативов.
Опера шла, акт за актом.
Григорию Ивановичу оперное пение не доставляло особенного удовольствия.
Если говорить о пении, он предпочел бы что-нибудь не столь замысловатое - он
любил простую, за душу берущую русскую песню. Однако перед ним теперь в игре
актеров и мастерских сценических эффектах оживали, становились зримыми
памятные с детства пушкинские образы. Летописец Пимен пишет в келье, у
лампады. Честолюбивая красавица Марина. "Тень Грозного меня усыновила,
Димитрием из гроба нарекла..." Все, как у Пушкина в трагедии: самозванец
движется с полками на Москву, юродивый просит денежку, и под мрачными
сводами царских палат умирает Борис Годунов.
Упал занавес. Грянули аплодисменты.
Молча, еще под впечатлением спектакля, Зберовские дождались очереди к
гардеробу. Григорий Иванович помог Зое одеться и уже застегивал свое пальто.
Вдруг, невольно обернувшись, он увидел: сбоку, в полушаге от него,
лицом к лицу стоит Крестовников. Смотрит сквозь очки, точно сверлит,
пронзительным, тяжелым взглядом.
Зберовский побледнел. Глаза его округлились, сразу стали колючими. Губы
начали кривиться.
- Сволочь! - еле слышно прошипел ему Крестовников.
Зоя Степановна, схватив Григория Ивановича за рукав, с силой потянула
сквозь толпу к двери. Григорий Иванович рванулся назад. Протиснувшись к
Крестовникову, кинул шепотом, в ярости:
- Осадчий тоже был бы удивлен, глядя на твои успехи!
Крестовников не дрогнул. Лишь высокомерно покосился. Сохраняя полную
невозмутимость, отвернулся и сказал очутившейся теперь с ним рядом пышно
разодетой женщине:
- Есть в нашем городе пока остатки хулиганства. Как по-твоему, а?
Много дней после этого Григорий Иванович не мог освободиться от
ощущения, будто притронулся к чему-то нечистому. Однако он заставлял себя не
думать о Крестовникове и, погружаясь в свои повседневные заботы, постепенно