"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Каникулы и фотограф." - читать интересную книгу автора

парня выражало крайнее недоумение, и был он чем-то подавлен.
- Знаешь, какая утечка? - пожаловался он, заметив Мосина.
- Нет.
- Пятьсот! - Парень потряс растопыренной пятерней.
- Пятьсот чего?
- Мега.
- Ого! - на всякий случай сказал Мосин и отошел. Тронутые они все,
что ли?
Однако надо было поторапливаться. Не далее как вчера начальник
вызывал его "на ковер" за постоянные отлучки. Что за народ! Из-за любой
ерунды бегут жаловаться! Не дай бог, еще кто-нибудь из верхних окон
заметит его на территории киноплощадки.
Мосин поднял глаза на учреждение и похолодел.
УЧРЕЖДЕНИЯ НАД СТЕНОЙ НЕ БЫЛО! Не было и соседних зданий. Не было
вообще ничего, кроме синего майского неба.
Истерически всхлипнув, Сергей бросился к дыре, как будто та могла
спасти его от наваждения. Вепрем проломив сирень, он упал на четвереньки
по ту сторону, угодив коленом по кирпичу.



3

...Здание было на месте. Фрамуги во всех этажах открыты. По двору
разворачивался вымытый до глянца институтский "жук".
Ослабевший от пережитого Мосин вылез из кустов и, прихрамывая,
затрусил в сторону гаража, к людям. Но тут его так затрясло, что он
вынужден был остановиться. Необходимо было присесть. Запинающимся шагом он
пересек двор и опустился на один из ящиков у дверей склада.
Плохо дело: дома исчезать начали. Может быть, перегрелся? В мае?
Скорее уж переутомился. Меньше надо по халтурам бегать.
"Да перестань ты трястись! - мысленно заорал на себя Мосин. - Вылези
вон в дыру, разуй глаза и успокойся: на месте твой институт!"
Он взглянул на заросли сирени и почувствовал, что в дыру его как-то
не тянет. Неужели что-то со зрением? Сидишь целый день при красном
свете...
Мосин поднялся и, сокрушенно покачивая головой, пошел к себе.
Возле дверей лаборатории его поджидали.
- Вот он, красавчик, - сообщила вахтерша, с отвращением глядя на
бледно-голубую мосинскую грудь с акулой и купальщицей.
Мосин терпеть не мог эту вахтершу. Она его - тоже.
- Что он мне, докладывается, что ли? Махнет штанами - и нет его.
- Бабуля, - с достоинством прервал ее Мосин, - вы сидите?
Та немного опешила.
- Сижу, а что же? Не то что некоторые!
- Ну и сидите!
И, повернувшись к ней спиной, украшенной тем же душераздирающим
рисунком, Мосин отпер лабораторию и пропустил оробевшую заказчицу внутрь.
- Молод еще меня бабулей называть! - запоздало крикнула вахтерша, но
Мосин уже закрыл дверь.