"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Сила действия равна..." - читать интересную книгу автора

- Вы глубоко ошибаетесь, - важно проговорил он, выходя из-за
бильярда. - Телекинез - это отнюдь не фокусы. Это, выражаясь популярно,
способность перемещать предметы, не прикасаясь к ним.
- Знаю, - сказал Степан. - Видел. Тут у вас сегодня жена моя была,
Ираида...
Лысый так и подскочил.
- Вы - Щекатуров? Степан... э-э-э...
- Тимофеевич, - сказал Степан. - Я насчет Ираиды...
- Вы теперь, Степан Тимофеевич, берегите свою жену! - с чувством
перебил его лысый и схватил за руки. - Феномен она у вас! Вы не поверите:
вот этот самый бильярдный шар - покатила с первой попытки! И это что! Она
его еще потом приподняла!..
- И опустила? - мрачно осведомился Степан, косясь на испятнанную
синяками лысину.
- Что? Ну разумеется!.. А вы, простите, где работаете?
Степан сказал.
- А-а... - понимающе покивал лысый. - До вашего предприятия мы еще не
добрались. Но раз уж вы сами пришли, давайте я вас проверю. Чем черт не
шутит - вдруг и у вас тоже способности к телекинезу!
- А что же! - оживился Степан. - Можно.
Проверка заняла минут десять. Никаких способностей к телекинезу у
Степана не обнаружилось.
- Как и следовало ожидать, - ничуть не расстроившись, объявил лысый.
- Телекинез, Степан Тимофеевич, величайшая редкость!
- Слушай, доктор, - озабоченно сказал Степан, - а выключить ее теперь
никак нельзя?
- Кого?
- Ираиду.
Лысый опешил.
- Что вы имеете в виду?
- Ну, я не знаю, по голове ее, что ли, стукнуть... Несильно,
конечно... Может, пройдет, а?
- Вы с ума сошли! - отступая, пролепетал лысый. И так, бедняга,
побледнел, что синяки на темени черными стали.


- Сходи за картошкой, - сказала Ираида.
Степан поднял на нее отяжелевший взгляд.
- Сдурела? - с угрозой осведомился он.
- Я тебе сейчас покажу "сдурела"! - закричала она. - Ты у меня
поговоришь! А ну вставай! Разлегся! Тюлень!
- А ты... - начал было он по привычке.
- Кто? - немедленно ухватилась Ираида. - Кто я? Говори, раз начал!
Кто?
В гневе она скосила глаза в сторону серванта. Сервант накренился и,
истерически задребезжав посудой, тяжело оторвался от пола. Степан,
бледнея, смотрел. Потом - по стеночке, по стеночке - выбрался из-под
нависшего над ним деревянно-оловянно-стеклянного чудовища и, выскочив в
кухню, сорвал с гвоздя авоську...
- ...у-у, к-коза! - затравленно проклокотал он, стремительно шагая в