"Любовь Лукина, Евгений Лукин. Для крепких нервов." - читать интересную книгу автора

за руку и швырнул за себя, назад, понимая уже, что сам отскочить не
успеет. Стены с ликующим грохотом сошлись вокруг него, облегли со всех
сторон и, подержав его так секунду скованным, ослепленным, беспомощным, -
отпустили. Туннель был пуст. Вдобавок его выбросило в другой туннель -
поворот отстоял на несколько шагов дальше.
Чарыев развернулся и со стоном, с ненавистью нанес страшный удар в
стену. Та отступила перед летящим кулаком и каким-то образом размягчилась
- рука ушла в нее по локоть, как в перину.
Добились своего, мерзавцы! Он стоял и смотрел, как, медленно
пульсируя, разглаживается вмятина от удара.
Наконец-то они его поймали! Вне всякого сомнения, встреча была
подстроена. Не предположить же, в самом деле, что ловушка кишит пойманными
астронавтами! А раз так - ему просто подбросили навстречу или умело
сработанного андроида, или своего агента. Ну что ж! Да будет вам известна
эта земная слабость: чужая жизнь у нас ценится дороже, чем своя. А выводы
делайте сами.
Стиснув зубы и не обращая внимания на предупреждающее чмоканье, он
зашагал по коридору, по чистой случайности миновал все остальные
грохочущие ловушки и вышел в "зиндан". Остановился. На полу лежали его
ботинки, обе сумки с приборами и пистолет в кобуре.
Лицо Чарыева снова приняло скучающее сонное выражение. Нервы же его
были на пределе. Возвращают оружие? Чего ради? Дань уважения его
последнему благородному поступку? В это Чарыев не верил. Если прошлое
испытание подтвердило его гуманность, то почему стены продолжали ловить
его до самого "зиндана"?
Они ведь великолепно понимают, что значит пистолет, заряженный
разрывными снарядами, в его руках. И тем не менее возвращают ему оружие.
Видимо, сейчас и начнется главное. А для него - последнее.
Расслабленной походкой Чарыев приблизился к своему снаряжению и,
присев на пол, принялся не спеша обуваться. Ему казалось, что он ведет
себя ужасно хитро, сбивая с толку наблюдателей, которые, разумеется,
ожидали, что первым делом он бросится к пистолету.
Обувшись, он подтянул к себе сумки и без интереса пощелкал
тумблерами, произведя автономную проверку кое-каких приборов. Аппаратура,
что удивительно, работала. Тогда он влез в ремни, встал, небрежно подобрал
кобуру, вынул пистолет и как бы от нечего делать проверил и его. Обе
обоймы на месте. Якобы невзначай сдвинул планку на "Р" - разрывные - и
неторопливо двинулся к выходу, делая вид, что собирается спрятать оружие в
кобуру.
Но стоило Чарыеву войти в туннель, как медлительность его бесследно
исчезла. Четыре стремительных шага, и он вылетел на какую-то полянку. Тут
же обернулся, вскидывая пистолет, и дуло уперлось в гладкую стену
дворца-кристалла. Дверца, через которую его выпустили, успела закрыться.
Осторожно переступая на полусогнутых ногах, озираясь и обводя стволом
окрестность, Чарыев, ничего не понимая, двинулся туда, где, по его
расчетам, должна была находиться ракета. Сумка с аппаратурой неприятно
задевала карман, набитый загадочным "сахаром".
Скафандр по-прежнему лежал на вершине холма. Оставлять его было
нельзя. Пришлось спрятать пистолет в кобуру и взвалить скафандр на плечи.
При этом Чарыева не покидало смутное ощущение, что он оставляет