"Тринадцать пуль" - читать интересную книгу автора (Веллингтон Дэвид)

26

— Нет, — ответила она, но уверенности в этом не было.

Она даже не была уверена в том, отказывается ли она. Хотела ли она остаться в этом деле? Хотелось ли ей узнать еще что-то новое о вампирах? Каким гадким и отвратительным мог быть мир на самом деле?

— Это все равно что наблюдать за гусеницей, превращающейся в бабочку. Мерзко, но увлекательно, если только желудок крепкий.

Лора уже была готова сказать «нет». Она собиралась сказать «нет» и отвернуться.

— Так у нее начинается каждое утро, она трансформируется, словно личинка в куколке. Ее телу приходится меняться, чтобы восстановить ущерб, который она получила накануне.

Он поднял крышку.

— Вот что значит бессмертие.

Нет. Просто нужно сказать «нет», и он опустит крышку. Она с этим делом, с вампирами, покончила. Он хочет, чтобы она занималась бумажной работой, вот и отлично.

Но Лора шагнула к гробу. Аркли откинул крышку, и она заглянула внутрь.

Кости Малверн лежали вразброс на обивке гроба. Огромная нижняя челюсть отвалилась от верхней части черепа. Сердце, выглядевшее как сгнившая слива, лежало в грудной клетке, отдельно от всего остального. Оставшиеся ткани превратились в слизистую кашицу, заляпавшую шелковую обивку гроба, покрывая тазовые кости и часть позвоночника. Месиво это лужицами скопилось в углах гроба и заполняло одну из глазниц. Лоскуты того, что казалось обуглившейся кожей, плавали в жиже, а посреди всей этой мерзости сгрудились какие-то мелкие загнутые частички, похожие на обрезки ногтей. Запах был очень, очень силен, он практически валил с ног. Лора наклонилась немного вперед и присмотрелась к «ногтям». И тут ей удалось разглядеть маленькие крючочки и кольца, дробившие крошечные тельца.

— Личинки, — ахнула она.

Ее лицо находилось в нескольких дюймах от скопления личинок. Она отдернула голову, еле сдержав крик. Теперь, увидев их такими, какие они были, сложно было притвориться, будто это что-то другое. По коже побежали мурашки, ее так и отталкивало от гроба. Губы исказились в гримасе ужаса.

— Одно из величайших чудес эволюции, — сказал ей Аркли с видом абсолютно серьезным. — Если, конечно, ты сможешь выйти за пределы собственных предрассудков. Они поедают мертвое, оставляя без внимания живое. Их ротовые отверстия созданы так, чтобы они могли выживать на пище только определенной вязкости. Они так подчинены совместной работе по поеданию отмерших тканей, что можно сказать, будто у них общая пищеварительная система. Разве это не изумительно?

— Господи Иисусе, Аркли, — ответила она, борясь с подкатившей тошнотой, — вы своего добились. Прикройте ее, пожалуйста.

— Но ты еще столько всего не видела. Хочешь посмотреть, как она вернется к жизни до заката? Хочешь посмотреть, как восстановятся ее ткани, округлится глаз, забьется сердце?

— Просто закройте. — Она обхватила живот, но от этого стало только хуже.

Лора попыталась дышать ровнее.

— Ну и запах.

— Какой-то не такой, верно? Естественные объекты так не пахнут.

Лора услышала, как хлопнула за спиной крышка гроба. Стало немного легче.

— Личинкам-то все равно, но вот собаки как почуют его, так начинают выть, а коровы перестают давать молоко, если она пройдет мимо них. Иногда и люди его замечают. Что-то кажется в ней не так, что-то неправильно. Но конечно же, к тому времени, как они сообразят, в чем дело, она уже успеет вскрыть одну из артерий на руке и высосать всю кровь из тела.

— Вам это нравится, так ведь? — потребовала она ответа. — Вам же просто в кайф заставить девчонку почувствовать себя на ее месте.

Кэкстон отступила в дальний угол комнаты, как можно дальше от гроба.

— Вы себя от этого крутым чувствуете.

Тут он издал долгий, почти нескончаемый вздох. Лора обернулась. Радости на его лице не было. И, насколько она могла видеть, не было в нем и желания причинить ей боль. Просто усталость.

— Вы воспитывали меня, чтобы я стала вашей заменой, той, кто бы боролся с вампирами после того, как вас не станет.

Он покачал головой.

— Нет, патрульный, нет. Я никогда не рассматривал тебя в качестве кандидата на свое место. Я не стану дурить тебе голову. Я поступаю с тобой так потому, что ты была честной со мной.

Она кивнула через силу. В этом споре ей никак не выиграть. Это было все равно что спорить с отцом. Он тоже был хороший мужик, только правило гласило: в его доме прав всегда он. И когда она стала взрослеть, помнить об этом становилось все труднее.

Господи, подумала Лора, почему она в последнее время так часто вспоминает о своем отце? С тех пор как вампир, теперь уже мертвый вампир, загипнотизировал ее, она стала часто думать о нем. А Весте Полдер она рассказала о своей матери. Чтобы рассказать Диане о родителях, потребовались месяцы. Аркли же удалось вытянуть это из нее в рекордные сроки.

Хватит. Это уже чересчур. Она думала так, когда видела, как погиб первый вампир. Но теперь это и в самом деле было так.

— У меня тоже есть кое-что, что вам стоит увидеть, — сказала она, и Аркли выжидающе посмотрел на нее.

Этот спор его нисколько не волновал, ибо он знал: это расследование его и он прав.

«Ну что же, хорошо», — подумала Лора, зная, что вспылит позднее, когда его не будет рядом. Она вытащила КПК и нашла письмо Клары. Открыла две картинки, присланные вложениями, и разместила их одну возле другой.

— Вот что рассказал нам очевидец из Битумен Холлоу, — сказала она.

Аркли нагнулся ближе, чтобы рассмотреть две картинки на маленьком экране. Лора уже изучила их раньше и знала, что он увидит. Картинки были смонтированы в программе виртуального фоторобота, которая позволяла управлению шерифа создать цветные комбинированные портреты исполнителей № 1 и № 2. Как и все подобные портреты, они были неточные и выглядели квадратными и странными, скорее похожими на монстров Франкенштейна, чем на вампиров. Цвет лица и вовсе был неправильным, потому что в наборе идентификатора не было цвета для мертвенной бледности, как не было и красных глаз (какой-то темно-карий — это было лучшее, что он смог дать), и уж конечно, ничего похожего на абрис челюсти вампира и его зубов.

И все же портреты сразу задели Аркли.

— Да. Это они, — сказал он, поднимая взгляд. — Это хорошо. Это нам пригодится.

Кэкстон кивнула.

— Я тоже так думаю. Да, слушайте, еще у нас есть особая примета одного из них.

Художник-криминалист зарисовал длинные треугольные уши исполнителя № 2. Очевидец настаивал, что у исполнителя № 1 были нормальные человеческие уши, только сверху они были другого, почти черного цвета.

— У него другие уши.

— Потому что он обрезает их ежедневно, — согласился Аркли.

— Он — что?

Федерал взял КПК и поднес его к самым глазам.

— Уши — это постоянная угроза разоблачения. Некоторые вампиры, молодые, стараются прятать их, пытаясь выглядеть как можно более похожими на людей. Лэрс делал это, чтобы камуфлироваться. О других я читал, что они делают так из отвращения к себе. Они снова хотят выглядеть как люди. Они будут носить парики и контактные линзы и даже класть румяна на щеки и носы, чтобы выглядеть более похожими на нас.

— Но чтобы каждый день… этот парень отрывает себе уши каждый божий день?

Аркли пожал плечами.

— Каждую ночь. К закату, когда он просыпается, они у него отрастают снова.

Это заставило Кэкстон вспомнить о личинках в гробу.

— Наверное, некоторые из них ненавидят себя. Ненавидят себя и то, что они делают.

— Кто знает. В кино нам внушают, якобы они живут глубокой и насыщенной внутренней жизнью, вот только я не верю. Думаю, сидят они всю ночь напролет и думают о крови. О том, какая она вкусная и как им плохо, когда ее нет. И как достать новую так, чтобы тебя не обнаружили и не порешили. И о том, долго ли еще им будет не наплевать, обнаружат их или нет.

Кэкстон внезапно почувствовала холод. Обхватила себя руками.

— Как торчки, — сказала она.

В колледже она была знакома с несколькими девчонками, которые употребляли героин. До того, как они сели на наркотики, это были личности с мыслями и чувствами. Но когда они изменились, их личности полностью подчинились их потребностям.

— Как торчки, которые никак не могут завязать.

— Между ними есть разница. Торчки в конце концов умирают.