"Антропологический детектив. Боги, люди, обезьяны..." - читать интересную книгу автора (Белов Александр Иванович)

О ЧЁМ РАССКАЗАЛ ЗАРОДЫШ

Каким образом появились на планете живые существа, где их родина и кого из живущих организмов считать первым?

В основании родословного древа, предложенного Ч. Дарвином, нарисован кружочек, ставший альфой и омегой современных биологов. Он символизирует первоорганизм, от которого, по Дарвину, и произошли все последующие одноклеточные и многоклеточные организмы. Но усомнимся, так ли это? Многие эксперименты, интенсивно проводившиеся во многих лабораториях мира последние сто лет, дабы подтвердить эволюционную теорию, выявили, что из «первоорганизма», за который полагали одноклеточное существо с примитивным строением и способом существования, ни при каких, самых невероятных условиях воздействия не удастся получить более сложные многоклеточные существа. Клетки бактерий, грибов и других одноклеточных ни под каким видом не хотели жить вместе, распределяя между собой различные функции. Микроорганизмам, видно, на роду написано делить друг с другом среду обитания и видеть в собственном собрате потенциального конкурента.

Ну а как же развитие человеческого зародыша, скажете вы, ведь всем известно, что он развивается из одной оплодотворенной клетки. Чем не одноклеточный первоорганизм? Но все не так-то просто. Чтобы «процесс пошел», нужен сперматозоид человека и человеческая же яйцеклетка, никакие другие яйцеклетка и сперматозоид для этой роли не годятся, тем более, скажем, не годятся два микроба. Вероятность из слияния двух микробов в один получить человеческий организм равна нулю.

В 1866 г. соратник Дарвина Э. Геккель в сформулированном им биогенетическом законе предложил рассматривать стадии формирования человеческого зародыша как соответствующие разным видам животных: микроорганизму, рыбе, амфибии, ящерице, обезьяне… и, наконец, человеку. Геккель утверждал, что индивидуальное развитие организма представляет собой краткое и быстрое повторение исторического развития (онтогенез повторяет филогенез), всей его «родословной», начиная от первоорганизма. Этим Геккель сделал попытку объяснить непонятный во многом и для современной биологии процесс развития особи из оплодотворенной яйцеклетки (зиготы) непонятной и недоказуемой до сего дня теорией — дарвиновской теорией эволюции. Можно долго с негодованием говорить о том, что Геккель подделал снимки эмбрионов человека, использовав одно типографское клише для эмбриона черепахи и для эмбриона человека, выдав, таким образом, желаемое за действительное, за что его справедливо осудил суд ученых в Мюнхене. Но дело даже не в этом. Основное заблуждение Геккеля состояло в том, что тех животных, которых Геккель разглядел в человеческой утробе, там просто нет и быть не может.

Во-первых, нет никакого первоорганизма, родоначальника живых существ, из которого впоследствии будто бы развивается человек. Первичный зародыш, хоть и имеет вытянутую форму тела, но, как червячок, не питается и, главное, никуда не ползет. Нет в человеческом эмбрионе и стадии рыбы, которая уж особенно полюбилась Геккелю и его многочисленным последователям. Если эмбрион и окружен амниотической жидкостью, находясь в амниотическом пузыре, то это отнюдь не означает, что предки человека развивались в воде (неоправданное допущение). Кроме того, в плодовом яйце эмбрион не плавает, как рыбка в аквариуме. Его через пупочный канатик с организмом матери соединяет плацента, специальный орган, снабжающий зародыш материнской кровью со всеми необходимыми веществами, в том числе и кислородом. То есть извлекать кислород из воды с помощью жабр у зародыша человека нет никакой необходимости! Как, впрочем, нет и самих жабр, что бы там ни утверждали дарвинисты, указывая на глоточные карманы (выросты глотки), из которых впоследствии развиваются нижняя челюсть, подъязычная дуга и гортань. Все это необходимо человеку для того, чтобы разговаривать на человеческом языке, а не мычать, как звери, или молчать, как рыбы. Складки кожи у зародыша в районе шеи, которые якобы являются рудиментом жабр наших предков, на самом деле функционально необходимы, чтобы сформировать у человека речевой аппарат и структуру среднего уха. Нет в формирующихся человеческих ладонях и стопах никаких признаков рыбьих плавников или даже чего-либо похожего на них. С самого начала руки и ноги человека закладываются как руки и ноги, и ничего более; первоначально они выглядят, как небольшие лопаточки, а затем на их концах разделяются пальцы. «Плавательная перепонка» между пальцами если не есть плод чистой фантазии исследователей, то является отклонением от нормы развития. В этих редких случаях между пальцами может возникнуть тонкая складка кожи. Разглядеть вместо человеческих рук и ног рыбьи плавники может только очень большой фантазер или фанатик. У зародыша человека нет хвоста, а есть более интенсивно развивающийся задний отдел тела, который похож на хвост, но таковым не является (что не одно и то же).

Стадии развития руки (Пэттен, 1959).

Фазы развития человеческого эмбриона.

Подбираясь к гипотетической обезьянке, которая якобы сидит в утробе беременной женщины, действительно можно отметить наличие тонких волос на теле плода, но весь волосяной покров сходит за несколько недель до рождения ребенка. О чем это говорит? По утверждению дарвинистов, о том, что наши предки были обезьянами. По нашему мнению, это может говорить о том, что наши потомки могут стать ими… недоразвившись.

В 50-е гг. XX века ученым стали доступны более совершенные методы исследования человеческих эмбрионов. Благодаря им подтвердились самые худшие опасения: биогенетический закон Геккеля неверен в принципе. Ни одна из стадий развития человеческого эмбриона не может быть ассоциирована со взрослым животным, какое бы это животное ни было: «первоорганизм», рыба, ящерица или обезьяна! Эмбрион человека, проходя последовательно стадии своего развития, никогда не становится чем-то иным, кроме человека.

С чем можно ассоциировать стадии эмбриогенеза? Только с ранними зародышами животных, что в свое время отметил еще К. Бэр в своем законе зародышевого сходства. Бэр не был эволюционистом. Он честно и прямо заявил, что эмбрионы животных одного типа на ранних стадиях развития весьма сходны. Постепенно это сходство угасает. Поздние эмбрионы приобретают характерные особенности рода, вида и наконец индивидуальные черты особи. Иначе говоря, недоразвитый эмбрион человека имеет некоторое сходство с эмбрионами различных животных. Но с эмбрионами, а не со взрослыми животными. И это очень важно уже потому, что наши предки никогда не были ни микробами, ни червями, ни рыбами, ни обезьянами, а всего лишь в своем индивидуальном развитии от оплодотворенной яйцеклетки до взрослой особи проходили стадии, соответствующие эмбрионам животных. А вот их далекие потомки стали и обезьянами, и ящерицами, и рыбами, и одноклеточными микроорганизмами, когда прекратили свое существование цивилизации людей, их предшественников.

Наблюдая разительное сходство новорожденной обезьянки и человека, некоторые ученые считали человека недоразвитой обезьяной. Детеныш обезьянки выглядит «ну совсем как человечек», только маленький. Нет и в помине густой растительности на теле, только на голове, как и у нас с вами. Нет надбровных дуг, массивных челюстей, теменного гребня… И самое главное — отношение массы мозга к телу у детеныша обезьяны такое же, как и у человека. Что называется, остановись, мгновение… и обезьяна будет человеком! Но не тут-то было, взрослая обезьяна сильно и не в лучшую сторону отличается от взрослого человека.

Стадии развития головы от эмбриона до взрослой особи: человек, шимпанзе, горилла.

Мысль о том, что человек похож на детеныша, а не на взрослую обезьяну, высказывали давно. Так считал французский натуралист Сент-Илер еще в 1836 г. Той зрелости скелета, которую имеет новорожденная макака, человек достигает только к трем годам. Он рождается на свет недоразвитым, и его мозг продолжает расти. Если у новорожденного вес головного мозга составляет 23 % от веса тела, то полностью сформированный, набравший свои положенные кило триста, мозг появляется у человека лишь лет в двенадцать-пятнадцать. У новорожденного шимпанзе размер мозга составляет 40 % от того, каким он должен стать у взрослого животного, у новорожденной макаки уже 65 %, а у некоторых примитивных приматов мозг после рождения и не развивается вовсе. Основываясь на этих весьма интересных данных, Л. Больк в 20-е гг. XX столетия предположил, что человек есть недоразвитая обезьяна. В биологии это называется фетализацией, или неотенией, когда особь, не достигая своей взрослой стадии, получает возможность размножаться и оставлять потомков, таких же недоразвитых, как она.

Но тут же возникает вопрос: если кто-то недоразвился, так сказать, не дошел до кондиции, то по каким причинам не произошло наступление взрослости? Вразумительного ответа на этот вопрос со стороны ученых не последовало. Обезьяны живут и в ус не дуют. Взрослеют, горбятся, их руки вытягиваются и достают до земли, челюсти развиваются и укрепляются, зубы растут, тело покрывается обильной шерстью. А люди от обезьян в результате недоразвития не образуются, как бы того кое-кому ни хотелось. По нашему мнению, не человек — детеныш обезьяны, а обезьяна — недоразвитый, приспособленный к дикой жизни человек! В результате недоразвития (неотении) человека появилась на свет обезьяна. И ее меньший, чем у человека, головной мозг свидетельствует о том. Да и кто сумел доказать, что человек обязан рождаться полностью сформированным, уже «готовым»? Человек должен развиваться всю жизнь! Расти духовно, интеллектуально и физически, пока не вырастет до гиганта с недюжинным умом и великой душой. В этом предназначение и смысл всей жизни человека. Если он расти не хочет, то он неизбежно будет интеллектуальным, духовным и физическим карликом (возможно, не всем сразу). И пусть гробики с деревянными изображениями карликов, найденные в Америке, не могут являться, по мнению некоторых, серьезным доказательством существования карликов, мы можем «вывести» гипотетических карликов логическим путем… Нам кажется, что остановка в развитии, которая происходит сначала с головным мозгом, затем с телом, а у некоторых — с интеллектом и душевными порывами, записанная в наш генетический код как неизбежное зло, есть продукт видовой, наследственной деградации.

Предки наши были умнее, выше и духовнее нас! И это не голословное утверждение. К примеру, эмбрион человека в возрасте 4,5 недели имеет 60 % мозга по отношению к размеру остального тела. Постепенно в процессе развития доля головного мозга по отношению к размеру тела неуклонно сокращается. После рождения рост тела опережает рост мозга. У многих зверей мозг практически не растет после рождения, зато интенсивно растет тело. Новорожденные детеныши появляются на свет «головастыми» и «мозгастыми» по сравнению со взрослыми формами. Эта тенденция прослеживается у всех позвоночных. Детеныши выглядят более человекообразно, чем старшие особи их вида. О чем это говорит, как не о том, что в своей родословной звери имели предковые существа, более совершенные, чем они сами. То же, между прочим, можно сказать и о человеке, как это ни парадоксально звучит. Вероятно, наши далекие предки обладали большим головным мозгом, чем мы!

Любопытна такая деталь: наш большой мозг, которым мы так гордимся, но который по отношению к телу выглядит не столь большим, как мозг новорожденного, работает лишь на 7–9 %. На наш взгляд, это говорит о том, что у современных людей функционально мозг сдает свои позиции. Недозагрузка происходит по вине наследственных программ, которые «изымают» из «оснащения» человека то лишнее, что он не использует. Это «неиспользование» закреплено в нашей наследственной программе. Рано или поздно за недозагрузкой, уже являющейся нашим видовым признаком, т. е. признаком, закрепленным генетически, последует уменьшение массы мозга и, как следствие, его более быстрое созревание. Возможно, головной мозг к моменту рождения будет сформирован уже на 40 %, как у шимпанзе, а не на 23 %, как у современного человека. Что поставит на один уровень развития человеческих потомков и современных обезьян. Возможно, обезьяны, появившиеся таким путем из сообщества людей, вытеснят современных человекообразных обезьян — горилл, шимпанзе, орангутангов — и сами займут их экологическую среду обитания.

Геккель сильно заблуждался, полагая, что появление живых существ на планете происходит благодаря эволюционным процессам. На самом деле появление животных, различных по уровню своей организации, представляет из себя, можно сказать, движение вспять, противоположное процессу развития из оплодотворенного яйца до взрослой особи. В зависимости от времени существования, локальных условий, устремленности живого существа и естественного изменения генофонда популяции механизм развития человеческого зародыша дает сбой, в результате чего постепенно начинают выпадать завершающие стадии его формирования. И на свет появляются человекоподобные существа, затем человекообразные обезьяны, далее полуобезьяны. И так до самых примитивных млекопитающих, таких, к примеру, как ехидна и утконос, уже откладывающих яйца, но ещё выкармливающих детенышей молоком. Дальнейшее сокращение стадий внутриутробного развития приводит к изменению всей организации тела и к появлению яйцекладущих рептилий. От них происходят земноводные, рыбы и животные, ведущие прикрепленный образ жизни. Для сохранения жизни своего вида многие из примитивных существ переходят к жизни в виде колоний микроорганизмов. Вполне вероятно, что движение вспять приведет и к появлению одноклеточного организма. Таким образом, биологические часы, заведенные оплодотворением яйцеклетки и приводящие в результате этого к появлению взрослого человека, путем поступательного движения назад приходят в ту же точку оплодотворенного яйца, но уже микроорганизма. Часовой механизм зиготы (оплодотворенной яйцеклетки), если позволительно с ним сравнить яйцеклетку, постепенно заводится на меньшее число оборотов. Соответственно, пружина закручивается все слабее и слабее. Завод пружины, её скручивание не доходит до расчетного количества витков. В результате часы идут, но меньше по времени. Как следствие этого, организм не достигает «взрослости», так как сокращаются завершающие стадии развития. И организм живет всю жизнь недоразвитым, при этом не ощущая себя в чем-то ущемленным. Но процесс инволюции не завершается, организм может последовательно переходить к новым стадиям недоразвития — пружина закручивается еще меньше…

Разумеется, это всего лишь упрощенная схема. Было бы опрометчиво думать, что современные животные могли произойти от современного человечества. Свое происхождение они ведут от неких гипотетических предков, которые являются одновременно и нашими предками, а может быть, от предшествующих нам цивилизаций людей, с которыми мы не связаны своим происхождением. Наивно также ожидать, что мы с вами или кто-то один из нас сможет дать жизнь одноклеточному организму. Если это и произойдет, то очень и очень не скоро. Эти существа, без сомнения, к тому времени успеют потерять всякую память о том, кто были их предки.

Возникает и еще один важный вопрос: если завод биологических часов развития особи определяется не историей эволюционирующих животных, передавших улучшенные качества своим потомкам, то кто или что заводит часы, обеспечивая индивидуальное развитие из поколения в поколение? Это как раз является основным не решенным по сей день вопросом биологии. Неужели организмы развиваются сами собой? По нашему мнению, та рука, которая поворачивает ключ, заводя пружину, есть рука Бога, А вот насколько этой пружине заводиться, «решают» в совокупности особи одного вида или, в более частном варианте, одной популяции животных. Бог обеспечивает развитие особей, а особи выбирают до каких пределов это развитие будет происходить. На то и дал им Бог свободную волю, чтобы они выбирали…

Проиллюстрировать эту схему можно так. Поезд, идущий из Владивостока в Москву, по пути делает много остановок. Вы можете сойти на любой, но тогда до Москвы вы, конечно, не доедете, зато доедете до других станций. Предположим, машинист, ведущий поезд, — это Бог, пассажиры — это все живые существа, начало пути — это начало развития эмбриона, конец пути — это завершение всякого развития, назовем его условно взрослым человеком, хотя можно было бы предложить в качестве конечного пункта идеальное развитие в Богочеловека. Кто-то по своему желанию сходит на первых остановках и, прекратив дальнейшее развитие, всю жизнь прозябает в виде примитивного животного или растения. Кто-то сходит чуть позже, превращаясь в более развитые организмы, кто-то, сойдя на середине пути, превращается в зверей, а кто-то предпочитает доехать до конца, превратившись в человека или даже Богочеловека, хотя, возможно, таких и не окажется вовсе. Допущением в этой аллегории является то, что не каждая особь решает, на какой остановке сойти и в кого превратиться, а решает это вид живых существ как совокупная единица, объединяющая разных особей. Да и сам вид, решая, каким он хотел бы видеть своих членов, вписывается в логику наследственных задатков, доставшихся ему от предков, в окружающую среду и условия своего существования. Благодаря этому вся живая структура единой экосистемы планеты — биосфера — продолжает жить и также развиваться, не подвергаясь опасности неравномерного и однобокого развития.

Таким представляли себе сперматозоид человека в XVIII в.

В результате общей дегенерации популяции на свет появляются не столько недоразвитые особи, сколько особи, приспособленные к своей недоразвитости. Это существенно отличает их от отдельных недоношенных или недоразвитых младенцев, которые имеются среди новорожденных животных или людей. Приспособление к нормальному существованию в обособленной группе таких существ передается наследственным путем. Новорожденная обезьяна, несмотря на свое сходство с человеком, вполне способна прожить свой век обезьяной, к тому влекут ее гены, доставшиеся ей от ее прародителей. В отличие от недоразвитого человека, который, не имея генов «приспособления к недоразвитости», скорее всего погибнет, окажись он один на один с «природой». Даже выживание в обществе людей недоразвитых и недоношенных детей — весьма проблематичная вещь, несмотря на накопленный медициной арсенал средств, предотвращающих раннюю гибель. Таким образом, должно пройти немало времени, прежде чем недоразвитость станет признаком, характеризующим ту или иную популяцию живых существ. По нашему мнению, главным в этом процессе является желание стать недоразвитыми у большинства особей, составляющих ту или иную популяцию. Конечно, индивиды выбирают не недоразвитость как таковую, а примитивный образ жизни, связанный с примитивным мышлением, отсутствие внутреннего контроля за эмоциями, нежелание прислушиваться к доводам рассудка, стремление к инфантильности и т. д. Все это сказывается в той или иной степени на процессе развития. О молодых обезьянах иногда говорят, что они смышленые и легко обучаются, стремятся к знанию, имеют абстрактное мышление, творчески решают задачи и т. д. Все это остатки былой роскоши, доставшиеся им от их далеких прародителей — людей. Наши предки не были обезьянами, но мы можем поспособствовать тому, что в результате неполного развития наши потомки ими смогут, наконец, стать. Эта мысль достаточно нова. Когда дарвинисты постоянно твердят нам, что наши предки были обезьянами, то в голове у нас формируется облик не благородного «отца семейства» — Бога, а занявшей его место волосатой, дикой и неразумной обезьяны. С годами уже выработался целый культ почитания обезьян в качестве наших первопредков. Их бренные косточки и черепа, освещенные лучами мощной подсветки, покоятся в лучших музеях мира. Ей-богу, лучше, если бы их место заняли мощи святых отцов. В том было бы гораздо больше пользы. Мы настраивали бы сознание, что перед нами такие предки, и это пробуждало бы в нас силы, заставляло не останавливаться на достигнутом, развиваться дальше. Когда же мы смотрим на косточки обезьян, в нас рождается самодовольство и пренебрежение, которое мы невольно переносим на своих предков, не имеющих к ним никакого отношения. Кроме того, не надо забывать и о рефлексе почитания прародителей, заложенном в нашем человеческом существе. Ведь мы невольно стремимся подражать им во всем. В кого можно превратиться, подражая обезьяне, если сама обезьяна подражает человеку? А это, как вы понимаете, прямая дорога, которая может привести наших потомков к превращению в настоящую, а не мнимую обезьяну. Обезьяньи мысли, повадки, поведение, черты передаются новому поколению людей в качестве эталона. Постепенно все это будет формировать новый облик наших отпрысков. И нам не останется ничего другого, как взглянуть на развившихся из нашего роду-племени обезьян как на своих неразумных и несмышленых детей. Надо ли говорить, что то будет грустное зрелище…