"Павел Лукницкий. Священное дерево (Пьеса в четырех действиях шести картинах) " - читать интересную книгу автора

пробегает ручей. За оградой - ячменное поле, и дальше -клочки полей,
усеянные большими камнями, обломками скал, и кое-где поросшие сухой
колючкой. Вдали, как раз на середине террасы - скопление таких же каменных
жилищ, как дом Беайба, а правее, под склоном горы - древняя крепость, в
которой живет феодал Лакки. По склону, виясь между скал, круто поднимаются
две тропинки - в глубину сцены и вправо. Весь фон - хаос диких бесплодных
гор, вверху выдвигающих свои зубцы, как зубы из драконьих десен.
Беайб и Анвар, одетые в ветхие темные халаты из козьей шерсти (Беайб -в
рыжей чалме, Анвар - в темной тюбетейке), прерывают обработку ячменного поля
серпами. Идут сквозь каменную ограду к своему жилищу.
Анвар. Отдохнем, отец, пока не видно ни Лакки, ни его дружинников.
Беайб (усмехаясь). Если б это поле было нашим, ты, Анвар, отдыхать бы
не захотел! (Разглядывает дерево. ) Смотри! Только половина плодов созрела!
Анвар (усаживаясь под абрикосовым деревом, кладя на камень свой и
отцовский серпы). О тебе говорят, отец: "Старый Беайб - святой человек, ни о
чем, кроме этого дерева, не тревожится!" Да ведь и верно: единственное
дерево во всем ханстве Лакки... А всетаки нам надо иметь хоть немножечко
своего ячменя. (Задумчиво смотрит на советский берег. )
Беайб (осматривая сочные плоды). Надо... Надо... (К дереву. ) Воистину
священны ветви твои и плоды твои! Все-таки вырастил я тебя! Двадцать лет
растил. Двадцать лет! Кто мог бы думать, что в нашем холодном, высоком
селении Дахон могут созревать абрикосы! Дахон - пасть! Воистину пасть
исполинских гор раскрылась, обратись к небу! Никогда прежде не созревали
здесь абрикосы. Удивительные люди на той стороне - эти русские. Какое они
чудо сделали, какую тайну знают, что у них вон там - целый сад, абрикосовый
сад теперь. А ведь так же голо было когда-то!
Анвар (отрываясь от созерцания той стороны). А мне не верится, отец,
что там когда-то так же голо, как у нас, было!
Беайб. Анвар, сын мой! Мне уже и самому не верится, что когда ты
родился, двадцать пять лет назад, ничего, ничего кроме нескольких таких же
черных каменных лачуг, как наши, там не было, ни поселка, ни сада, ни света
в стеклянных грушах. Застава у них помещалась тогда в такой, как моя, жалкой
лачуге. А теперь - как дворец в плодовом саду! (Срывает и пробует плод. )
Какой сочный! Такого урожая у нас еще никогда на этом дереве не было!
Анвар. А что толку людям?
Беайб. Зато оно мое... И твое, мой сын. Нам толк будет!
Анвар. Все равно урожай у нас не такой, как у русских в саду. У них
весь сад в плодах, половину уже убрали... Посмотри, какие корзины носят!
Беайб. У них от северного ветра всей горой защищено, а у нас только вот
этим каменным валом. (Осматривает другую ветвь, радостно восклицает. )
Анвар! На этой ветке - плоды другого сорта созрели. Первый раз в моей жизни
такое вижу! Смотри, смотри! Я думал, на этой ветке никогда созревать не
будут, а они созрели.
Анвар подходит, восхищенно смотрит. Сравнивают обе ветки, пробуют
плоды.
Беайб. Это сорт золотисто - красный, сладкий, а этот - желтый, с
кислинкой. Чудо - дерево!
Анвар. Скажи спасибо русским, только у них такие чудеса бывают!
Беайб. Спасибо им!.. Ай, спасибо им!.. Двадцать лет это дерево я
растил!