"Сергей Лукницкий. Труды и дни Прокурора Галактики" - читать интересную книгу автора

может быть, прямые длинные блеклые волосы, или прыщавый лоб, или дамский
голос, а то и невероятно маленький рост, что всерьез его никто не
воспринимал и скандалы его не поддерживал.
Кто осудит меня за то, что я предлагаю своей бывшей жене такого, мягко
выражаясь, никчемного мужчину? Да все.
Но, минуточку: волосы можно постричь и вымыть, прыщи легко лечатся не
разговорами о женщинах, а хорошим белковым, говоря научным языком, обменом,
голос тоже можно поправить, накостыляв ему пару раз по шее. А рост можно и
не заметить. К тому же и была, наверное, какая-то в том пикантность, когда
Наташка появлялась с ним на улице, где он, как мячик, прыгая вокруг нее,
стройной, хорошо потренировавшись, допрыгивал ей почти до плеча.
У Дрюни Гавкина был псевдоним Амальгамин, он был
журналистам и писал злобные статьи.
Кроме того, его отличали вечно нечищеные ботинки, мятые брюки и до
предела обгрызенные ногти.
Была в нем и еще одна странность: слово Москва он писал
через букву ц. Может быть, поэтому правительство столицы,
почувствовав в нем человека из самой гущи народа, предложило ему издавать
журнал с таким же названием.
Министерство печати журнал вынуждено было зарегистрировать. Потому что
это все-таки был не Москва, а Моцква.
Верный своим принципам устраивать скандалы везде, где он только что
появлялся, Дрюня Гавкин начал свою журналистскую деятельность с того, что
обобрал многих вдов бывших государственных деятелей.
Он вывез их домашние архивы и фотографии под предлогом того, что все
это безумно интересно для его журнала, что он будет это печатать и платить
им большие деньги. Рукописи, однако, утекли за рубеж и там превращались в
странные книжечки, а большие деньги, как водится, получали не обобранные
вдовы, а маленький Дрюня Гавкин.
Настроив этим мероприятием против себя всех бывших, Дрюня Гавкин
приступил к следующему этапу своего журналистского поприща.
Он стал формировать редколлегию журнала из людей противоположных
взглядов, настолько противоположных, что даже сам боялся потом на
собственную редколлегию ходить.
Да она и собралась-то только однажды и закончилась крупным, отнюдь не
литературным, побоищем, на которое были стянуты силы ОМОНа, а тогдашний
министр обороны подумывал ввести в этом районе города военное положение.
Дрюня Гавкин выпросил себе под это дело танк и ездил на нем на работу.
После того заседания редколлегии освободили от занимаемой должности
начальника московской милиции.
Дрюня Гавкин тотчас же выставил на этот пост свою кандидатуру, но по
причине своего маленького роста депутатами на обсуждении столь ответственной
фигуры замечен не был.
И остался поэтому главным редактором.
Ко мне он имел только то касательство, что однажды предал громогласно
анафеме моего бывшего тестя и поэтому по логике новой нравственности,
провозглашенной перестройкой, обязательно должен был жениться на его дочери.
Я тогда, помниться, дал ему по физиономии, и в журнале даже открылась
рубрика, посвященная моей скромной личности.
Все, что делал в этой жизни Дрюня Гавкин, было служением лишь одной