"Сергей Лукницкий. Пособие по перевороту" - читать интересную книгу автора

А. Ахматова

Кладбище было черным. Не потому, что черный цвет - цвет траура, а
потому, что большая его часть была застроена склепами, огромными крестами и
плитами из черного гранита. В основном похоронены в этой стороне кладбища
были целые старообрядческие кланы, все купеческие фамилии. Они и церковь
помогали строить, и кладбище это содержать. Теперь же все здесь заросло
лианами, спускавшимися с корявых ветвей, паутиной и забвением. Джунгли!
Процессия была небольшая. Гроб несли медленно, пробираясь сквозь ивовые
ветви, вьюны и еще черт знает что, как сквозь тростниковые заросли. Узкую
тропинку уже еле было видно, откуда-то со стороны завода "Серп и молот", где
пятый год простаивало три четверти мощностей, повеяло холодом. Зюганичев шел
за гробом, опустив голову, вспоминая меню второй половины вечера.
- Так, - вздохнул он начальственно, - где тут яму-то вырыли, Анатолий
Иванович?
Из-за спины Зюганичева, как вспухший призрак Суслова, показался
отставной козы барабанщик стихуйщик Пролежнев. (Это его литературный
псевдоним, настоящая его фамилия - Экземпляров.)
- Дальше, - промычал он.
Они шли еще долго, пока совсем не стемнело. Обернувшись на вереницу
соратников, Зюганичев увидел только горящие во тьме воротнички белых
рубашек, словно глаза призраков. В кладбищенском мраке по-кошачьи проорал
филин. Кто-то встрепенулся в ветвях, оббил об них перья и перепрыгнул на
другое дерево.
- Может факелы зажечь? - спросил Пролежнев.
Устроили факельное шествие. Пришлось помучиться с деревьями: факелы все
время цеплялись за ветки и стебли, пару раз сухие стволы лиан, вспыхнув как
бикфордовы шнуры, понесли огонь вверх, к кронам. От ночного холода и жара
огня вокруг шествия образовался туман. Если бы кто-то мог видеть процессию с
ветвей, кроме жирных летучих мышей, тот увидел бы, что территория кладбища
давно закончилась и яма, зияющая на лысой горе и приготовленная для гроба,
вырыта на склоне одного из вулканов, которые повырастали в Москве за этот
год, как шампиньоны.
- Забивай, - буркнул Зюганичев рабочим, смахнув скупую слезу со щеки, -
помните, товарищ Ленин, я вас любил.
- Чего же боле? - успокаивающе приобнял его Пролежнев.
- Што?! - насупился Зюганичев, ему всегда слышалась в голосе Пролежнева
издевка. Даже то, что лицо Пролежнева выдавало в том давно умершего
человека, тоже казалось издевкой. Ему вообще все его окружение казалось
сбежавшим с шабаша мертвецов, да и в своем лице он находил мертвечинку, и
это раздражало его.
- Ветчинки бы сейчас, - зевнул Пролежнев, - опускать, что ли?
Зюганичев еще раз подошел к гробу. Постучал в крышку. Никто не ответил.
- Молчание - знак согласия, - резюмировал он. - Опускайте.
Гроб положили на веревки и медленно стали опускать в яму. Дна ее не
было видно. Неожиданно гроб всей своей подошвой плюхнулся на поверхность
воды, рабочие растерялись и выпустили из рук веревки. Провожающие сгрудились
над могилой.
- Да наклони ты факел-то! - раздраженно приказал Зюганичев какому-то
пожилому человеку с орденскими планками на двух полочках пиджака. - Фу, вонь