"Сергей Лукницкий. Пособие по перевороту" - читать интересную книгу автора

то есть о том, что мы только дома с мамой обсуждали, да и то без посторонних
слушателей. И тональность, взятая Солодиным, была, к у меня дома, без налета
нарочитой полублатной "совковости", с такими же изящными, несовременными
оборотами речи. Впрочем, крепкое словцо было ему не чуждо.
- Два совета, - сказал Солодин, - перестаньте писать дерьмо, - он
кивнул на очерк, - лучше в стол пишите, но хорошо, а второй, - речей подобно
нашей теперешней не ведите ни с кем. Через двадцать лет меня вспомните,
когда все будет иначе. А Катинову я позвоню, чтобы деньги за эту
неопубликованную работу не высчитывал, вы свое дело сделали, но, если я
теперь дам вам карт-бланш, вам потом будет стыдно за эту высокоидейную
стряпню, к тому же есть и формальное основание ее не печатать: завод, к
которому вы хотите привлечь внимание, делает еще кое-что помимо теплоходов и
яхт.
Он встал, проводил меня до двери и дружески обнял. Я отметил изящность
его походки и потрясающе начищенные ботинки. С тех пор я знал, что в секторе
КГБ, именуемом с года моего рождения Главлитом, - имеется интеллигентный
генерал. После, некоторые коллеги, не способные принять словосочетание
"интеллигентный генерал", меня убеждали, что он интеллигентом прикидывался.
А я поразмыслил и рассмеялся: а разве я стал "совком" не прикидывался,
насовав в очерк породистых, как бычки в совхозе "Заветы Ильича", эпитетов о
комсомольском заводе, да еще денег за это хапнул. Хотя, благодаря Цензору,
не обидел никого и позорища избежал.
Потом имя Солодина на сколько-то лет для меня потерялось.
Мелькнуло разочек, когда я сам какое-то время занимал сходную с ним
должность по милицейской молодости, а потом вдруг многожды замелькало в
сводках военных действий в "горячих точках", рядом с именем Федотова, тогда
еще не Министра печати, и с именем уже Министра по делам национальностей -
Шахрая.
Вновь Цензор вошел в мою жизнь на постоянной основе, когда в
Конституционном суде рассматривалось "дело КПСС", где он выступил
обвинителем ее деяний в области печати и литературы.
...Звонит домой только что назначенный министром печати Федотов, просит
занять должность начальника управления. Я сомневаюсь. Я пишу книги. И их
издают. Правда, платят не очень, но ведь на должностях нынче деньги не
платят вовсе, к тому же дома у меня есть полная свобода достижения в любое
время холодильника и бара, чего не будет в присутствии. Так я Федотову и
объяснил.
- Но вашим первым заместителем будет Владимир Алексеевич Солодин, -
сказал Федотов, и причины пререканий как-то сами собой отошли за задний
план, и я тотчас же пообещал на работу выйти. Еще бы, мне, сыну биографа
Гумилева, человека, у которого все предки советского периода были
репрессированы "за это" самое, иметь в подчинении генерала из самого Пятого
главка!
На службе служить было неправдоподобно комфортно и легко.
Шестидесятидвухлетний, всегда в отутюженных брюках, красивый, сдержанный,
умный, абсолютный Солодин удивительно вписывался в команду, самому старшему
в которой - мне - было тридцать восемь. Солодина обожали все: мужчины за то,
что у него легко было учиться профессионализму, правильному завязыванию
галстука и умению вести беседу, а дамы за то, что им так редко теперь
приходилось видеть нераспущенных людей. Каждому он находил доброе слово. Его