"Сергей Павлович Лукницкий. Выход из Windows (триптих о генерале Нестерове #3) " - читать интересную книгу автора

за зарплатой и увидела труп финки. Так было записано в протоколе. На место
дежурная бригада из МУРа прибыла в двадцать часов. Серафимова удивилась,
что Авокадов не предпринял никаких попыток искать и обезвредить
преступника.
Однако промолчала. Любила она эдак помолчать, пока мысль умная сама не
постучится. Часы показывали двадцать тридцать. Долгонько же Авокадов
осматривал место преступления - минут пять всего. Потом сразу же вызвал
Серафимову.
Группа рассредоточилась в пределах коридора. Витя Братченко искал на
карте мира, висевшей возле зеркала, город Мытищи, свою малую родину.
- Показывайте, Евдокия Григорьевна, - призвала главная дама
соседку-свидетельницу.
Евдокия Григорьевна, в домашнем халате, изпод которого виднелась ночная
рубашка, серенькая женщина лет семидесяти, с крохотным пучочком на
затылке, протиснулась вперед и направилась в спальню. Было удивительно,
что эта типичная участница межподъездных посиделок так равнодушно держит
себя, будто это не она сегодня вечером, час назад, звонила в милицию и,
заливаясь ребяческими слезами, словно ее несправедливо наказали,
рассказывала о злодейском варварском убийстве чужой женщины, да еще финки,
в квартире своего соседа и, похоже, работодателя.
- Постойте, постойте, гражданочка, - резко остановила ее дама в
кожаном, - во-первых, вы войдете следом за мной, а во-вторых, руками ни к
чему не прикасаться, делать только то, что вам скажут. Александр Львович,
обратите внимание на следы. Показывайте, Евдокия Григорьевна.
- Хорошо, - та пожала плечами и немного обиженно добавила: - А свой
гражданский долг, дамочка, я еще в сороковых годиках весь выплатила... Вот
здесь это - в спальне. Только вы бы мужчин вперед пустили. Такое зрелище
одни фронтовики да медработники вынесут. А это я и есть.
- Ничего. Как-нибудь.
Собравшись с духом, они двинулись в спальню. Это была средних размеров
комната, совершенно белая, с белым мебельным гарнитуром, белыми плафонами
на стенах и белыми жалюзи на окне. Ближе к двери, под королевским шелковым
балдахином высилась пузатая кровать с красивой атласной накидкой,
забрызганной алою кровью.
Спиной к окну, возле кровати, на коленях стоял труп мужчины.
- Если это баба, то лишь в переносном смысле, - ахнул Братченко,
наклонившийся над черепно-мозговой травмой. - А разве вы не про женщину
заявляли, Евдокия Григорьевна?
Евдокия Григорьевна всплеснула руками, как умеют всплескивать руками
только старые москвички, с особым звуком вспархивающих птиц.
- Ты подумай, он еще убийцу искать собрался! Все перепутал.
- Может, мы все не в ту квартиру попали?..
- предположил Братченко.
- А почему, милейшая, вы решили, чтб он, - Братченко показал на
убитого, - что он - финка?..
Евдокия Григорьевна отвернулась от Братченко, демонстрируя свое
презрение.
Голова мужчины уткнулась в постель, а руки как-то неестественно
неуклюже подминали под живот подушку. Затылок мужчины был раскроен. Лица
его видно не было. Евдокия Григорьевна встала в углу, сцепив руки под