"Сергей Лукницкий. Есть много способов убить поэта. "Дело" Гумилева. Социология преступления" - читать интересную книгу автора

Время шло, стали появляться публикации, власти постепенно привыкли к
новоявленной фамилии, в переводе с латыни означающей Humilus - смиренный.
В 1989 году, когда после выступлений о Гумилеве Евтушенко, журналиста и
литературоведа Енишерлова и секретаря Союза писателей Карпова - Гумилева
запели уже с эстрады, я, нимало не сомневаясь в том, что в России гласность
- во все времена, лишь особая форма выявления инакомыслия, предложил
академику Д.С.Лихачеву начать процесс реабилитации Гумилева.
С Лихачевым у меня были добрые отношения, в особенности, после
сказанной им прилюдно фразы: "Я имел честь учиться в университете с Вашим
отцом". А позже в предисловии Лихачева к книге Веры Лукницкой "Николай
Гумилев по материалам домашнего архива семьи Лукницких (Лениздат, 1990 г.)"
повторил: "Сам биограф (Гумилева - авт.) писатель Павел Лукницкий своей
подвижнической жизнью заслужил искреннее уважение и современников и
сегодняшнего поколения. Я считаю за честь, что учился с Павлом Николаевичем
на одном факультете Петроградского университета. Черты его натуры:
аккуратность, точность, добросовестность, чутье истинных духовных ценностей,
его органическая потребность фиксировать в своих дневниках все, что он
видит, знает, чем живет, - известны не только в литературной среде".
И было еще одно. Как раз в это время, в Ленинградском университете я
защищал кандидатскую диссертацию по проблемам географии беловоротничковой
преступности в России.
Волновался, конечно. Говорил умные слова, выступая перед знаменитой
питерской профессурой. Неожиданно открылась дверь, и в аудиторию вошел,
перебив мой монолог, человек. Шумно грассируя, он стал разговаривать с
присутствующими в аудитории, как будто и не происходила здесь никакая
защита, как будто его только и ждали, чтобы послушать.
Потом он заметил стоящего меня:
-Фамилия?
Я назвал фамилию, имя и отчество.
-Повторите, - хрипло прокартавил он, и сам добавил, - Вы, что сын Павла
Николаевича?
-Да, - кивнул я.
Возникла длинная пауза. Все молчали. Я продолжил защиту.
И только после того, как было объявлено голосование, я спросил
Председателя совета, позднее - Президента Русского географического общества
профессора С.Б.Лаврова, кто это.
-Это Лев Николаевич Гумилев, - ответил Лавров.
У меня был шок. Я не смог бы, наверное, защищаться, знай наперед, кто
вошел в аудиторию.
Дважды доктор наук, историк и географ - живой сын Гумилева и Ахматовой.
Папа мало общался со Львом Николаевичем в последние годы из-за неприятной
атмосферы борьбы за ахматовское литературное наследство между семьей Пуниных
и сыном Гумилева. Но в домашнем нашем архиве оставались записи, подлинные
письма Льва Николаевича папе, устные и письменные просьбы Ахматовой к папе
повоспитывать приезжавшего из деревни Левушку, где тот учился и жил с
бабушкой. Папа стал другом мальчика, переписывался с ним, пестовал Левушку в
двадцатые годы, как мог. А вот за неблагопристойную войну с семьей Пуниных
не оправдывал. Не вмешиваясь в суды и разбирательтства, держал, тем не
менее, сторону Ирины Пуниной, чем вызывал критику окружения ученого.
Я вырос с этими именами, но Льва Николаевича ни разу не видел.