"Сергей Лукницкий. Есть много способов убить поэта. "Дело" Гумилева. Социология преступления" - читать интересную книгу автора

изучения "дела Гумилева", затребованного из архивов КГБ в прокуратуру, а
также представленных мною материалов, сказал мне: "Мы убедились в том, что
Гумилев влип в эту историю случайно... А поэт он - прекрасный... Его "дело"
даже не проходит по делу Таганцевской Петроградской "боевой организации", а
просто приложено к этому делу".
И показал мне тоненький скоросшиватель, и, в частности письмо,
ходатайствующее о передаче Н.Гумилева "на поруки" с подписями М. Горького,
Маширова-Самобытника и многими другими, - это письмо сохранилось в "деле
Гумилева". Маляров также сказал мне, что "состав преступления" Н.Г.
настолько незначителен, что "если б это произошло в наши дни, то вообще
никакого наказания Н.Г. не получил бы..."
Лукницкому, судя по его словам, что ему показали "тоненький
скоросшиватель", показали не само "дело", а надзорное производство по нему.
Не знакомились, как свидетельствуют правоохранительные инстанции с "делом"
ни Федин, ни С.С. Смирнов, ни Луконин, ни Чаковский, ни другие из тех, кто
любил о нем многозначительно намекать, что видел, гордясь причастностью к
такой возможности. А ведь даже не взглянули. Вдруг спросят для чего. Не
ведали братья-писатели, соседи по Переделкину, что когда-нибудь откроется
подклеенный к последней странице дела, поименный список тех, кто
когда-нибудь брал его в руки.
К.Симонов с делом не знакомился также, но, тем не менее, считал
возможным признавать, даже утверждать участие Гумилева в контрреволюционном
заговоре: "...некоторые литераторы (это о папе, которым Симонов в личных
беседах восторгался и особенно его манерой ведения дневников) предлагали,
чуть ли не реабилитировать Гумилева через органы советской юстиции, признать
его, задним числом, невиновным в том, за что его расстреляли в двадцать
первом году. Я лично этой позиции не понимаю и не разделяю. Гумилев
участвовал в одном из контрреволюционных заговоров в Петрограде - это факт
установленный". - (подчеркнуто мной - авт.)
Существует придуманная в стенах НКВД фальшивка, что Горький якобы
приходил к Ленину просить за Гумилева, а тот будто бы сказал: "Пусть лучше
будет больше одним контрреволюционером, чем меньше одним поэтом!" - и послал
срочную телеграмму помиловать, да вот Зиновьев не подчинился...
В "деле Гумилева" сведений об этом не содержится.
Было другое, о чем сообщает полковник милиции Э. Хлысталов в своей
книге "Тайна гостиницы "Англетер": "К Ленину и другим вождям пролетариата в
защиту арестованных обратились академик С.Таганцев (автор учебника по
уголовному праву России и монографии "Смертная казнь" - авт.), М. Горький и
ряд других деятелей науки и литературы. В собрании сочинений В.И.Ленина
(т.52, стр. 278-289, 485) напечатана его записка по делу Таганцева. По его
распоряжению руководству ВЧК и Наркомата юстиции было предложено доложить
обстоятельства дела...
Дзержинский и нарком юстиции Д.И.Курский написали Ленину, что Таганцев
и его коллеги были подвергнуты самым суровым репрессиям. Ленин согласился с
применением суровых мер к арестованным. Это при том, что он был в свое время
помощником присяжного поверенного, а, следовательно, юристом, и отлично
понимал, что никаких конкретных доказательств преступной деятельности кого
бы то ни было в группе Таганцева нет, а есть патологическая ненависть
чекистов к русской интеллигенции, которую они называли коротко и ясно:
буржуазией.