"Сергей Лукницкий. Стеклянный гиппопотам" - читать интересную книгу автора

И как всякий большой человек, о маленьких людях он совершенно не думал.
А между тем, если бы он думал о маленьких людях, то сообразил бы, что именно
маленькие люди толкутся сейчас в его приемной и именно им он обязан тем, что
не может открыть дверь.
"Кстати, а вторая дверь, - вдруг подумал Стародревов, - через которую
он обычно удирал от этих самых маленьких людей, она что, тоже закрыта?".
Он собрался было даже встать из-за стола, но решил, что если он не
попробует, закрыта та дверь или нет, ему это зачтется вроде как неоказание
сопротивления.
Настроение начальника было очень плохим. Настолько плохим, что он даже
не сообразил, что будучи депутатом пока еще Моссовета, не может быть
арестован (в случае чего), хотя, может быть, во время перестройки
депутатский статус отменили? Он не был силен в вопросах права.
Шум в приемной усилился, и в тот самый момент, когда Стародревов уже
готов был сказать: "Сдаюсь", - дверь резко отворилась и в его кабинет стал
протискиваться сильно обшарпанный старинный шкаф.
Вслед за шкафом и одновременно с ним в дверь попыталась протиснуться
еще и крошечная головка Шафрана, помощника начальника Главка.
- Разрешите, Станислав Аркадьевич?
- Ну, что еще стряслось? - смахивая обильный пот с чела, выдохнул
Стародревов.
- Да вы же сами шкаф заказывали, вот и доставили его вам.
- Что за шкаф?
- Ну вы заказывали месяца три назад старинный Екатерининский шкаф. Вот
мы вам и доставили. Старинная работа, - еще раз повторил Шафран.
- Откуда?
- Да из квартиры писателя Булгакова.
- Что за писатель?
Помощник удивился. Невежество шефа иногда переходило всякие границы. Но
он не стал объяснять Стародревову, кто такой был этот писатель, хотя не
далее как полгода назад доставал ему его двухтомник. Судя по репликам, тот
так и встал на полку непрочитанным, впрочем и полку тоже доставал начальнику
помощник. Мог бы вообще промолчать про Булгакова, перед грузчиками неудобно.
Шафран не стал напоминать шефу о том, что доставал ему двухтомник,
потому что напоминать о благодеянии - значит оскорблять, а Стародревов был
очень щепетилен во всем том, что касалось его особы.
Сам Шафран был цельным человеком, а его шеф, мягко говоря, -
увлекающимся, а всем известно, что слабохарактерные люди не отличаются
великодушием.
Шкаф застрял в проеме двери.
Молчание становилось слишком долгим. Был кабинет, был Стародревов, были
Шафран, грузчики и шкаф. И было поручение этот шкаф доставить. Куда уж
теперь деться.
Шафран напомнил, Стародревов пробурчал что-то (извинился). По-барски,
небрежно. Хотя небрежность извинения - это вроде как бы новое оскорбление,
но Шафран не оскорбился. Через его руки прошло столько подачек Стародревову,
что последний давно уже был повязан по рукам и ногам. И переход его из
Главка в Ассоциацию совершенно не менял дела по сути.
Короче говоря, начался один из тех лишь двоим понятных разговоров между
начальником и помощником начальника, в котором было смысла ровно столько,