"Пол Лунд. PQ-17 - конвой в ад " - читать интересную книгу автора

обморожений. Один молодой матрос потерял обе ноги, руку и часть второй.
После 11 суток в госпитале мы с моим другом сумели наконец выбраться
наружу. Мы были единственными, кто оправился так быстро. Остальные моряки из
нашей шлюпки хромали еще несколько недель. И это всего лишь после 72 часов в
открытой шлюпке".
Кое-кто из моряков воспринимал происходящее не без юмора. Например,
Филлипс, третий помощник с "Олдерсдейла", вспоминал, как они вошли в большой
зал, который был частью госпиталя:
"Из сборного пункта нас по 6 человек за раз проводили в приемный покой.
Поперек одного конца комнаты стоял ряд столов, и за ними сидели полдюжины
пожилых русских матрон, похожих на высохшие яблоки. Они явно не знали
английского. Кое-как с помощью знаков нам объяснили, что следует раздеться
догола. Перед каждой матроной лежал журнал. Мы снимали с себя какую-то вещь,
называя ее по-английски, и это название записывалось русскими буквами. В
конце концов, мы добрались до кальсон и нательных рубах, и перед нами встал
вопрос: а что делать дальше? После некоторой дискуссии нам разрешили
остановиться, и мы двинулись дальше, в огромную душевую. Распылители висели
довольно высоко, и душем управлял маленький мальчик. Он отрегулировал
температуру, и тут вошли несколько мускулистых медсестер. Они намеревались
мыть нас с помощью каких-то мочалок, укрепленных на коротких палках. Те из
нас, кто выглядел наиболее мужественно, заслужили одобрительные отзывы. Из
душа мы вышли в белых пижамах, которые стали нашей формой на долгое время.
Мы гуляли, разговаривали, танцевали и даже спали в этих проклятых пижамах.
Госпиталь был довольно уютным, но пища - простой и однообразной.
Основой питания служила картошка. Мы ели ее с мясом и подливкой. Персонал, в
основном женщины, привлекал внимание спасшихся, но не все эти самцы имели
успех. На английском почти никто не говорил, хотя старший врач - симпатичная
женщина - говорила на английском с акцентом Средней Англии. При этом она ни
разу не выезжала из России. Она была для нас лучом света".
Артиллерист Эрвин с "Олдерсдейла" был среди тех немногих счастливчиков,
которым требовался только трехдневный отдых. Он вышел из здания и увидел
медиков, которые резали траву, похожую на одуванчики. "Мы поинтересовались
на языке знаков, что они делают. Нам ответили: "Хороший суп". Это означало,
что получится хороший суп, если туда бросить зайчатины. На обед была
пшеничная каша с кусочками говядины. Но, похоже, эта корова умерла от
старости".
Наконец, пребывание в госпитале для Филлипса и его товарищей подошло к
концу. "Нам вернули нашу одежду, причем типичным русским способом. Это был
полный бардак, и церемония происходила в том же зале, где нас раздевали.
Дверь открылась, и перед нами на пол вывалили кучу одежды - нашей одежды. С
большим трудом мы кое-как разобрали ее; меняясь друг с другом, мы сумели
одеться почти прилично. По крайней мере, мы избавились от пижам. Я сумел
сохранить свой синий непромокаемый плащ. Он служил мне пальто, накидкой и
плащом.
После этого нас перевезли в приятный госпиталь, размещенный в гостинице
"Интурист". Нас разместили на самом верхнем этаже по 6 человек в комнате.
Матрасы; были тощими, зато в них жила масса соседей - свирепых клопов. Как
только мы улеглись и погасили лампу, они сразу навестили нас, чтобы
пообедать, причем не только одна семейка, а целое поколение. На следующий
день мы попытались выкурить их с помощью парафиновых свечей, но не сумели.