"Лев Лунц. Родина (рассказ) " - читать интересную книгу автора

Лев Лунц.

Р О Д И Н А

В. Каверину
I
- Ты сам не знаешь себя, Веня, - сказал я, - да взгляни на себя.
Зеркало. И в зеркале высокий человек с могучим лицом. Черные волосы
гневно падают на упрямый лоб, а под спокойными, ясными бровями страстно
светят дикие, глубокие, пустынные глаза.
- Веня, ты не видишь себя. Вот таким пришел ты из Египта в Ханаан,
помнишь? Это ты лакал воду из Херона, вот так, животом на земле, жадно и
быстро. А помнишь, как ты нагнал того, ненавистного, когда он запутался
волосами в листве и повис над землей? Ты убил его, и кричал, и он кричал, и
кедр кричал...
- Глупый ты, - ответил Веня. - Что ты пристал. Я не люблю евреев. Они
грязные...
- Веня, да. Но ведь в каждом еврее, вот в тебе, древний... ну как
сказать? - пророк. Ты читал Библию? Вот я знаю, что и во мне, у меня лоб
высокий... но, смотри, я маленький и щуплый, у меня нос вниз смотрит к губе.
Львом зовут меня, Иегудой, а где во мне львиное? Я хочу и не могу выжать из
себя, вызвать то суровое и прекрасное... Пафос, Веня. А ты можешь, у тебя
лицо пророка.
- Отстань, Лева, сделай милость. Я не хочу быть евреем.
В Петербурге летним вечером я с приятелем за самогоном. В соседней
комнате отец мой, старый польский еврей, лысый, с седой бородой, с пейсами,
молится лицом к востоку, а душа его плачет о том, что единственный сын его,
последний отпрыск старинного рода, в святой канун субботы пьет самогон. И
видит старый еврей синее небо Палестины, где он никогда не был, но которую
он в и д е л, и в и д и т, и б у д е т в и д е т ь.
А я, не верящий в бога, я тоже плачу, потому что я хочу и не могу
увидеть далекий Иордан и синее небо, потому что я люблю город, в котором я
родился, и язык, на котором я говорю, - чужой язык.
- Веня, - говорю я: - слышишь отца моего? Шесть дней в неделю он
торгует, обманывает и ворчит. Но на седьмой день он видит Саула, который
бросился на меч свой. Ты тоже можешь увидеть, ты должен, в тебе восторг и
исступленье, и жестокость, Веня.
- Я сух и черств, - отвечает он: - я не люблю евреев. Зачем я
родился евреем? Но ты прав. Я чужой себе. Я не могу найти себя.

II
- Так я тебе помогу, - сказал я: - идем, Веня.
За стеной отец перестал молиться. Сели за стол: отец, мать, сестра.
Меня не звали, меня уже три года не звали; я жил, как филистимлянин, в их
доме. Их дом стоял под вечно-синим небом, окруженный виноградниками, на горе
Вифлеемовой. А мой дом выходил на Забалканский проспект, - прямой, чужой,
но прекрасный. И мое небо было грязное, пыльное и холодное.
Революция: пустые улицы. Белый вечер. Как полотно железной дороги,
плывет улица, суживаясь вдалеке. Как стая птиц, летят трамвайные столбы.
- Веня, когда я смотрю на этот город, мне кажется, будто я уже видел