"Лев Лунц. Родина (рассказ) " - читать интересную книгу автора

его когда-то, вот таким: жарким, прямым и чудовищным. И будто мы с тобой уже
встречались в нем, и ты был такой же, только в другой, странной одежде. Ты
смеешься надо мной...
Но он не смеется. На Обуховском мосту, он черный и дикий, он вырастает
из себя, простирая руки над рекой. Серый плащ взлетает за его плечами и
пустынные, страстные глаза видят.
- Да! - кричит он. Голос его звучит, как струна, протяжно и мощно. - Я
помню. Мы плыли с тобой на лодке. Круглой как шар.И мы толкали ее баграми.
Было жарко...
- Было жарко! - отвечаю я ему криком. Мы смотрим исступленно,
выросшие, горящие, и узнаем друг друга. И вдруг сгибаемся униженно и
смеемся.
- Какой ты чудак, - говорит Веня: - даже я не выдержал. Чепуха.
Белый летний вечер. Окруженная сухими каменными домами, стоит хоральная
синагога. По широким ступеням поднимаемся мы, а навстречу из синагоги
выходит старый шамеш, служка, плюгавый. Говорит:
- Ах, это опять ви? Шиводня никак нельзя, шиводня суббота.
Это он ко мне. Я не в первый раз прихожу к нему. И не в первый раз
отворачиваюсь от него, гнусного.
Не глядя, сую ему в руку деньги, а он, скользя, как мышь, бесшумно
ведет нас через сени в гигантскую спящую залу.
Веня идет скучающий и лениво смотрит по сторонам. А я мелко семеню,
потупив глаза.
- Шюда, - говорит шамеш.
Едва заметная дверь хрипит, отворяясь. И жестокий холод охватывает нас.
Вниз ведут скользкие ступени. Мерцает светильник. А дверь за нами закрылась.
- Слушай!
Далеко внизу - гул.
- Я уж был здесь трижды, Веня. Я боялся... А с тобою не боюсь.
- Я тоже не боюсь, - говорит он: - но я не хочу итти. Я не хочу.
Он говорит: я не хочу - и идет вниз по скользким ступеням.
- Я не хочу - говорит он и идет.
Спуск долог и душен. И чем дальше мы идем, тем все громче становится
гул. Светильник мерцает по-прежнему.
Ступеней больше нет. Стена. За стеной высокий, густой гул, шум колес и
удары бичей. А светильник потух.
- Лев, - говорит Веньямин: - идем!
- Здесь стена, Веньямин. Я много раз был здесь. Выхода нет.
И опять во тьме его голос зазвучал, как струна, протяжно и мощно:
- Иегуда! Сюда! Я знаю путь!
Тягуче открылась каменная дверь, и горящее золото солнца бешено ударило
мне в лицо.

1
Первое, что помнил Иегуда:
Прямая, как царская дорога, улица. Тяжелое, сонное солнце слепит
великий город, и белая прозрачная пыль плывет над Иегудой. Иегуда - мальчик
в холщевом грязном хитоне и грязной тунике - сидит на мостовой и глотает
пыль. Мимо летит колесница. Могучие кони, раскинувшись веером, бегут храпя и
задрав к небу безумные морды. А навстречу несется другая колесница. И