"Самуил Лурье. Успехи ясновидения " - читать интересную книгу автора

не мог.
Тридцати двух лет он отчаянно, до безумия, испугался смерти - и что
душа пойдет в ад, - с тех пор неотступно умолял церковь избавить его от
свободы: слишком хорошо знал силу разных соблазнов, слишком отчетливо и
ярко воображал пытку вечным огнем.
Литературные и житейские обиды и предчувствие ужаса изощрили в нем
злорадную проницательность. Леонтьева раздражали прекраснодушные толки
Тургеневых, Некрасовых о каких-то там правах человека и страданиях народа.
Леонтьев не сомневался, что понимает отчизну несравненно глубже. Он
восхищался Россией за то, что свободу она презирает.
"Великий опыт эгалитарной свободы, - писал Леонтьев в 1886 году, -
сделан везде; к счастью, мы, кажется, остановилась на полдороге, и
способность охотно подчиняться палке (в прямом и косвенном смысле) не
утратилась у нас вполне, как на Западе".
Поэтому только России под силу приостановить историю - то есть
оттянуть приближающийся стремительно конец света. Ведь только здесь масса
еще не раздробилась - и живет заветной мечтой о могучем органе принуждения,
неизбывной идеей государственности.
"Нет, не мораль призвание русских! Какая может быть мораль у
беспутного, бесхарактерного, неаккуратного, ленивого и легкомысленного
племени? А государственность - да, ибо тут действует палка, Сибирь,
виселица, тюрьма, штрафы и т. д."
Притом огромная удача для России, утверждал Леонтьев, что в ней
порядочные люди - такая редкость: это залог ее исторического долголетия и
духовной чистоты:
"...все эти мерзкие личные пороки наши очень полезны в культурном
смысле, ибо они вызывают потребность деспотизма, неравноправности и разной
дисциплины, духовной и физической; эти пороки делают нас малоспособными к
той буржуазно-либеральной цивилизации, которая до сих пор еще держится в
Европе".
Анализ обстоятельств, сложившихся столь счастливо, убедил Леонтьева,
что именно России суждено возродить самый красочный из идеалов
общественного устройства - средневековый, но не иначе как на основе самой
передовой теории:
"Без помощи социалистов как об этом говорить? Я того мнения, что
социализм в XX и XXI веке начнет на почве государственно-экономической
играть ту роль, которую играло христианство на почве
религиозно-государственной тогда, когда оно начинало торжествовать".
Предвидение поразительное, но это еще не все. Почитайте дальше: на
этой же странице частного письма к старинному знакомцу ход истории
предугадан так надолго вперед - и так подробно, и так безошибочно, - как не
удавалось никому из смертных. Кроме разве что Нострадамуса - да только
Нострадамуса попробуйте проверьте, а пророчество Леонтьева исполнилось
действительно и буквально. Итак - 15 марта 1889 года. Третий том "Капитала"
еще не издан. В России царствует Александр III. Толстой пишет
"Воскресение", Фет - "Вечерние огни", Чехов - "Скучную историю", Салтыков -
проект газетного объявления о своей кончине. Владимиру Ульянову 19 лет,
Иосифу Джугашвили - 10. Будущего не знает никто, за исключением безвестного
мыслителя, проживающего у ограды Оптиной пустыни, в отдельном домике, на
втором этаже. Под его пером впервые обретает бытие новый властелин судьбы -