"Самуил Лурье. Разговоры в пользу мертвых" - читать интересную книгу автора

сумм, он обязался: постоянно поддерживать в печати политику министерства (с
этой целью основал на казенный счет независимую газету); составлять сводки о
политических убеждениях различных лиц, пользующихся влиянием в том или ином
кругу; разыскивать и предавать в руки правосудия анонимных памфлетистов
(каким еще недавно был он сам). Впоследствии, по инициативе самого Дефо, о
котором хозяева отзывались как о "гениальном шпионе", обязанности его
разрослись. Он разъезжал по стране под различными именами, сколачивая
осведомительную службу. Он годами жил в Шотландии, обрабатывая общественное
мнение в пользу соединения королевств и выявляя одного за другим деятелей
неблагонадежных. "У меня есть верные люди во всяком кругу, - докладывал он
начальству. - И вообще с каждым я говорю на подобающем языке. С бунтовщиками
из Глазго я рыботорговец, с абердинцами - шерстянщик..."
Кто читал роман Вальтера Скотта "Роб Рой" или роман Стивенсона
"Владетель Баллантрэ", - знает, как презирали и ненавидели тогдашние
шотландцы правительственных агентов. Но Дефо втянулся в эту опасную игру с
бесконечными переодеваниями, тем более что сидел по уши в долгах, и ни
хитроумные спекуляции, ни бесчисленные сочинения (путешествия, биографии,
очерки, поэмы, даже литературные обработки воспоминаний осужденных
преступников) - ничто не могло вернуть ему состояния. "Семеро детей, сэр, и
что уж тут говорить..."
Англия и Шотландия стали Соединенным королевством (1707 год).
Правительство тори сменилось правительством вигов, потом обе партии опять
поменялись местами. Умерла королева Анна, и на престол вступил немецкий
принц Георг Первый (1715 год). А Дефо все не мог оставить свою непохвальную
и неважно оплачиваемую службу, пока наконец некий господин Мист, издатель
одной из газет, в которых Дефо сотрудничал, чтобы их "обезвредить", не
обезвредил его самого. Проведав откуда-то о секретной должности Дефо,
издатель взялся за шпагу. Дефо отбил удар, но его бесславная карьера была
разоблачена и, стало быть, прекратилась.
Тогда, зимой 1719 года, укрывшись в своем каменном доме, за высоченным
забором, этот прожженный и замаранный человек решил на шестидесятом году
жизни сочинять романы, чтобы заработать денег на приданое дочерям.
Первый том первого из этих романов мы для краткости называем "Робинзон
Крузо".

Редко кто перечитывает "Робинзона" - к чему? Те несколько часов (или
дней), что мы когда-то провели на уединенном острове неподалеку от устья
великой реки Ориноко, разделяя труды и тревоги неуклюжего человека,
облаченного в странный меховой наряд, помнятся смутно и прочно, как детство.
Это ведь скорее игра, чем книга (оттого ей почти не вредят переделки и
пересказы), игра вроде "конструктора": имеется корабль, набитый необходимыми
деталями и заготовками, а также целый остров материалов. Требуется
самостоятельно собрать жизнь. И Робинзон мастерит, а мы следим завороженно
(и время летит, и ни морщинки не прибавляется на лице Робинзона).
Первый в мире производственный, хозяйственный, трудовой роман. И создан
в эпоху, когда образованные люди смотрели на личный труд как на несчастье и
позор. Вообразите какого-нибудь виконта де Бражелона (если бы, конечно, Дюма
позволил ему дожить до старости) читающим записки своего ровесника, некоего
Крузо. Господин виконт (впрочем, ему, вероятно, достался бы титул графа де
ля Фер) с изумлением узнал бы из этой книги, что, "определяя и измеряя