"Эли Люксембург. Поселенцы" - читать интересную книгу автора

Эли Люксембург


ПОСЕЛЕНЦЫ

Памяти отца посвящаю

На исходе дня, при начавшихся первых сумерках, Шурочка Олендер влетела
на Тушию - высокий, господствующий над всей долиной холм на стыке земли
Биньямина и Северной Иудеи. Ее "мини-майнор" натужно ревет, как маленький
танк, ломится через траншеи, по трубам, по связкам арматуры, подминая горки
песка, щебня. Хруст и скрип шин отдается ей прямо в сердце: "Г-споди, лишь
бы не проколоться!".
Каждый вечер, приезжая на Тушию, Шурочка молится о колесах, иначе ей
крышка, каюк, - ни телефона здесь нет, ни рации - не дозвониться. Весь холм
изрыт котлованами, стоит в строительных лесах. Есть, конечно, у поселенцев
сторож, но Шурочка так ни разу его и не видела! Быть может, приходит он
позже, ночью, - сторож-араб, из окрестных внизу деревушек?
Еще год, ну, два от силы, и Шурочка сюда переедет! Слабая хрупкая
женщина будет здесь жить, растить своего единственного сына и - помаленьку
сходить с ума, ибо выскочить замуж в ближайшее время ей абсолютно не светит.
Даже на горизонте - пусто и ничегошеньки!
- Помешалась бабонька на вилле своей! - вот что говорят о ней мужики в
Иерусалиме.
А она им в ответ:
- Ну, и хрен с вами, со всеми там мужиками!
Выходит Шурочка из машины, оставив ключи зажигания, не запирает дверей,
не поднимает стекол: кого ей бояться?
Великим библейским покоем объяты холмы Иудеи, долина земли Биньямина.
Каменистые внизу поля, сожженные безжалостным солнцем. А здесь, кругом - все
разворочено, скалы и камни расколоты...
"И будет, когда вернетесь: изроете горы и перемелете скалы!" -
вспоминаются ей слова пророка, а сердце поет и ликует.
Обходит Шурочка свой маленький "танк": прокола вроде бы нет! И бьет для
верности по протекторам носком маленькой туфельки.
"Г-споди, выбраться бы назад подобным макаром! Сделай и это чудо!".
А вот и вилла ее - вся в лесах, остов еще бетонный, еще не обложена
камнем. Но камень давно готов, завезен - на все три этажа, свален рядом
огромной кучей.
Шурочка ступает по ветхим мосткам и думает восхищенно: "С одним лишь
посохом пересек я сей Иордан, и вот - сокровища у меня, стада и сокровища...
Не диво ли, Шурка: с одним чемоданом стареньких шмоток приехала из Москвы, и
вот - вилла! Шурка Олендер лепит себе трехэтажную виллу! На какие деньги, на
какие шиши - понятия не имею!".
Со стороны Кадмоны, где Шурочка живет во временном лагере, откуда-то из
далекой деревни доносится пение муэдзина - высокий жалобный плач одинокого
человека в пустыне. Это плачут ее враги, это голос враждебного окружения,
пятикратное на день напоминание о проблеме, о страхе, ставшими частью ее
души, ее быта. Это правила в суровой, беспощадной игре, это плата, и ничего
не поделаешь: Шурочка заселяет родину, землю предков, вторгшись клином в