"Михаил Львовский. Сигнал надежды" - читать интересную книгу автора

- Не надо. Я не за плату, я так. По доброте душевной.
Накрывшись плащом, к чугунному навесу бежала парочка. Когда она
достигла цели и девушка принялась стряхивать с плаща дождинки, оказалось,
что это Люся и Сергей Лавров.
- Вот, - сказала Люся. - Это та самая Таня Ищенко, которую вы искали, а
я пошла дежурство сдавать... Таня, твоя пудреница... - И снова накрывшись
плащом, девушка убежала.
- Здравствуй, Таня, - сказал Сергей.
- Здравствуй, Сережа, - ответила Таня. - Познакомься: Анатолий Егорович
Карташов... Ты надолго?
- До понедельника.
Им было очень трудно разговаривать.
- И Анатолий Егорович в понедельник выписывается. Значит, вместе в
Москву поедете... Как мама и папа?
- Живы-здоровы... Мне надо с тобой о многом поговорить.
- Поговорим. Сегодня я, к сожалению, дежурю, но у нас еще будет
время... Анатолий Егорович, у вас последняя процедура. Мы опаздываем... До
свидания, Сережа.
Таня взяла Карташова под руку, и под проливным дождем они направились к
хирургическому корпусу. А Сережа остался под навесом. Он был без плаща.

В гардеробе Карташов спросил Таню:
- Он?
- Он, - спокойно ответила девушка.
- Сабине семнадцать лет, двадцать один год ее партнеру, - ни к селу ни
к городу произнес Анатолий Егорович засевшую в памяти фразу.
- Что? - переспросила Таня.
- У меня сегодня нет никаких процедур, кроме телевизора. Не надо жертв.
Отнесите Сереже мой плащ.

Под чугунным навесом Сережа и Таня, накрывшись плащом бывшего
летчика-истребителя, застыли в долгом поцелуе.

...Профессор Корнильев вел прием больных в своем кабинете. В коридоре у
двери образовалась небольшая очередь. Санитарка Аннушка сорок лет
проработала в больнице, и профессор предпочитал, чтобы во время таких
приемов ассистировала именно она, а не кто-нибудь из молоденьких сестер. У
него были свои соображения по этому поводу, тем более что особой
квалификации для того, чтобы вызвать очередного больного, отнести истории
болезней в ординаторскую, не требовалось. "Писаниной", которую обычно
поручают сестре, профессор занимался сам.
Николай Александрович в последний раз осмотрел своего друга, бывшего
летчика-истребителя, и остался очень доволен его состоянием.
- Все, Толя, молодец! Глаза мне твои особенно нравятся.
- А какие у меня глаза? - надевая пиджак, спросил Корнильева Анатолий
Егорович.
- Какие доктор прописал... У вас, Глеб Афанасьевич, имеются
претензии? - обратился профессор, к развалившемуся в кресле невропатологу;
тот отрицательно покачал головой.
- Славно. А пожелания?