"Михаил Львовский. В моей смерти прошу винить Клаву К." - читать интересную книгу автора

борьбу с сельхозвредителями - новая руководительница хора сочинила. Я там
еще пел: "А я старый сорняк, от меня скот дохнет всяк". А ты...
Я посмотрела - действительно мои крылья. Мама мне их здорово соорудила.
- Ну и что? - спросила я.
- Красиво, - сказал Сергей.
- Вообще чтобы я больше не слышала "А ты помнишь?". - Я зашвырнула свои
крылья куда подальше. - Меня тошнит от этих слов. Понял?
- А ты не говори "опять", - ответил Сергей. - Меня как раз от этого
слова в дрожь бросает.
Вот так мы с ним тогда поговорили.
На плоской крыше под ярким солнцем у меня настроение немного
исправилось, и я включилась в работу. Мы с Туськой, то есть с Таней,
сгребали прошлогодние и позапрошлогодние листья в кучи, а мальчишки
подходили с носилками и куда-то эти листья уволакивали. Гул голосов, смех,
визг - все, как полагается в таких случаях. И вдруг - тишина. Смотрю на
Таню. Она бледная как мел, и глаза в одну точку. Обернулась, и у самой душа
в пятки ушла. Плоская крыша огорожена перилами из чугунных труб. И вот на
одной из них Сережа жмет стойку. А Дворец пионеров четырехэтажный. Все
молчат, подойти боятся, как к лунатику. На фоне синего неба он ничего
выглядел. Вообще-то на турнике для Сережи это пустяк. Полная гарантия. Но
тут - четвертый этаж. Вижу, ноги пошли в сторону. Это значит, он хочет на
одной руке остаться. А рука дрожит. На турнике у него такого не бывает. Но
ноги четко вместе. И тут откуда ни возьмись Лаврик. Схватил Сережу за пояс и
швырнул на позапрошлогодние листья. Сразу - гвалт. Сережка поднимается. А
Лаврик - бац ему грязной рукой по щеке! Наверно, из-за нервного напряжения.
Для него все это тоже небось непросто было.
Тишина.
- Что это ты, Лавр? - спрашивает Сережка. - Щеку, между прочим, не
вытер.
- Подстраховал, - отвечает Лаврик спокойным голосом. - На всякий
случай.
- А к лицу грязными руками притрагиваться негигиенично. У тебя папа
доктор, должен знать.
- Я папу пожалел. У него и так забот много. Представляешь, как обидно
время тратить на тех, кто сам себя гробит.
- Ладно. Я все-таки отниму у твоего папы полчасика. Девочки, подержите
часы.
Мгновенно все девчонки, кроме Туси и меня, протянули руки.
Сережка посмотрел на меня, усмехнулся и отдал свои часы первой
попавшейся.
Лаврик снял очки.
Ни одна руки не протянула. Тогда я сделала благородный жест. Мне ведь
на всех наплевать.
Но Лаврик мне очки не отдал, а положил их аккуратненько на кирпич. Я
так и осталась с протянутой рукой как дура.
"Ну, я тебе припомню", - подумала я.
Сережка принял боксерскую стойку.
- Учти, - говорит Лаврик, - я с тобой драться не буду, - и стоит руки
по швам.
- Смажу раз - никуда не денешься, - отвечает Сергей и уже начинает