"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора - Все уже без толку. Слишком поздно. Все уже опоздали и опоздают. Слишком
долго я был одинок, слишком долго боролся с собой... чего-то не хватило, перегорел, короткое дыхание. Того, что могло быть, мне уже никто не вернет, да я уже больше ничего и не прошу. Вот ты говоришь, Захаров берет меня в группу - надо бы рехнуться от радости, а мне только страшно. Я же не смогу, нет во мне интереса... ничего нет. Любви нет - и нет сил бороться с этим. Я, наверное, болен. - Эрликон поежился. - Чепуха какая... и любил, и с ума сходил, но, вот видишь, выдохся. Доконали-таки меня, - добавил он, глядя в сторону. - Еще лет сорок, не меньше, тащиться, холодно, пусто, муки... Устал я. И про себя добавил: "Дудки". В этог момент беседы Скиф на секунду прикрыл глаза темными веками, а когда поднял их, то посмотрел на Эрлена взглядом, словно бы необычно рассеянным. Ах, надо было бы обратить внимание на этот взгляд и потом, когда события уже сорвались в карьер, вспомнить, но по юношеской неопытности Эрликон внимания не обратил и не запомнил, слишком уж был увлечен собственными горестями, а очень и очень зря. - Хочу только одного, - сказал Скиф, глядя уже вполне обыкновенно. - Хочу, чтобы ты не забывал, что и мать, и отец, и я - мы все тебя любим и стараемся сделать все, чтобы тебе жилось хорошо. Ты улетаешь сегодня? - Да, в ноль пятнадцать из Атакамы. - На две недели? - Да. - Послушай, я мог бы устроить тебе отпуск. - Нет, дядя, я как раз собираюсь обойти Эдгара. Эрликон подхватил сумку, кивнул и вышел. Скиф в задумчивости подпер голову рукой, не сводя глаз с закрывшейся двери. А внизу суетились почтовые автоматы. В отражении на черном стекле можно было различить лишь силуэт с завитками волос да три светлых пятна - на виске, носу и скуле. Сквозь него проносился такой же черный лес, мосты, столбы, редко - дома, еще реже - одинокий огонек. Стоя у окна, Эрликон некоторое время меланхолически рассматривал себя - волосы, как всегда, ему понравились, все же остальное - длинная голова на сутулых плечах - вызывало чувство отстраненной постылости. Беспокоил разговор со Скифом - черт дернул его за язык, да и не сумел сказать, что нужно, скомкал, показался дураком и неврастеником. Воспоминание о недавней заминке обжигало внутренности. В каком-то документальном фильме давным-давно был эпизод расстрела - дымные струи пробили человека насквозь, вылетели с клочьями из спины, заплясала белая рубашка, плечи подпрыгнули, человек согнулся и упал. Конфликт, неловкость, любой глупый случай - а попробуй избежать глупых случаев! - дьяволами выворачивались из памяти и вызывали ощущение, будто и его протыкает раскаленный прут так, что самому впору обхватить ребра руками, скрючиться и упасть на землю лицом вниз. Кто знает от этом? Никто. Покалеченные души столь же скрытны, сколь и живучи. Ничего, думал Эрликон, ничего. Скоро конец. Жизнь лепит человека, накручивает бездумно, а потом вполне честно предлагает - познай себя. Что |
|
|