"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

ГЛАВА ВТОРАЯ



Без колебаний она надела серьги слоновой кости - по три легчайших резных
шестигранника на цепочке, и внутри каждого - еще по нескольку, чуть слышно
переговариваются на ходу, хотя больше всего любила серебро, много серебра
- кольца, браслеты, цепочки и бесчисленные серьги, и если с камнями, то
обязательно с самоцветами, бриллиантов она не признавала. Зачем тебе такие
канделябры в ушах, иной раз спрашивал Гуго; ничего не понимаешь, отвечала
она, когда в ушах что-то болтается, совсем другое ощущение и от прически,
и от жизни, и вообще. Кстати о прическе - волосы отросли до критической
длины, надо решать: стричься или не стричься? Не отпустить ли снова гриву
в стиле "колдунья"?
Кто впервые назвал ее колдуньей? Она, конечно, не вспомнила и не стала
вспоминать, а спустилась вниз на лифте, пересекла гостиничный холл, где по
голубому камню пола разбегались тонкие золотые змейки и соединялись с
золотыми же звездочками, и села в машину. Но я скажу вам, что первым так
ее назвал баск-лесник в горах, ночью, на границе Испании и Франции. Ей
было тринадцать лет, и в горы ее вывез, конечно, Гуго - лесничий был его
другом. С каждым человеком из бесконечного числа его знакомых и приятелей
Гуго был знаком не просто так, а неизменно на почве каких-то былых дел и
историй. Так и с лесником: ломая сучья для костра, Гуго подмигнул и
заметил что-то вроде - мол, от Себастьяна лишнего слова не жди, клещами не
вытянешь, и она ответила: это с тех пор, как он выдал своего брата. Лесник
спросил, о чем разговор, и Гуго, удивившись, перевел. Лесник уставился на
нее и, похоже, увидел нечто, потому что попятился, чуть не упал в костер и
тут-то закричал: "Ведьма!" Так в несколько наивной форме была определена
ее сущность.
Впрочем, лесник не был первой ее жертвой. Первой, всего месяцем раньше,
стал молодой монашек-иезуит, преподававший географию и астрономию в
монастырской школе на юге Франции, где она в тот год жила и училась. Ему
было лет тридцать, был он симпатично носат и глядел на мир сквозь
квадратные очки в металлической оправе. Встречались они только в классе
или во дворе, ухищрения никакие не применялись, но и этого оказалось
вполне достаточно: тоненькая тринадцатилетняя девочка источала разящий
наповал флюид сексуального монстра - как ни странно, без особой
порочности, но обещания и силы совершенно неодолимых. Как-то во время
урока они встретились глазами, и смиренный служитель Божий, и так уже
пребывавший в смятении духа, почувствовал, как в нем отверзаются темные
шлюзы таких древних страстей, каких он в себе и не подозревал. Враг рода
человеческого воочию распустил перед ним когти - не в силах совладать с
искусом, молодой человек оборвал речь на полуслове, почти оттолкнул
кафедру, вышел из аудитории и, поднявшись к себе в комнату, повесился на
шнуре от настольной лампы.
Дар, еще никак не используемый, едва дал о себе знать, но сестры-монахини
довольно быстро почуяли неладное, видимо из самого средневековья
унаследовав профессиональный нюх на нечистую силу. Святая мать Женевьева
заглянула в глаза новой воспитаннице и в их дразнящей зелени явственно
уловила сатанинский вызов. На мать настоятельницу повеяло первобытной