"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автора

выслеживать и нападать на каких-то странных людей, его вовсе не смущало,
даже наоборот - на том стоим, услуга за услугу, а лишние вопросы жизнь не
удлиняют.
Гуго Звонарю, явившемуся в наш век прямиком из внеземельного средневековья
с его баронами и лесными разбойниками, Скиф представлялся типичным ученым,
а стало быть, колдуном, магом и чернокнижником. Такое суждение Гуго вынес
из знакомства с владыкой своего родного края принцем-регентом Ричардом
Длинноруким Тратерским, буйным алхимиком и некромантом, и несколько наивно
считал, что если уж кто занялся наукой, то волей-неволей должен идти
всяческими дьявольскими путями и при необходимости платить за это
дьявольские деньги. Гуго Сталбриджу еще предстоит сыграть в нашей истории
весьма значительную роль, но пока вернемся к Пиредре.
К началу событий ему - второй раз в жизни - перевалило за пятьдесят, а
выглядел он едва-едва на сорок, дела его шли превосходно: поддерживаемый
самым могущественным из тайных управлений, Рамирес в своей сфере уверенно
теснил конкурентов; музыкальный бизнес, звукозапись и профсоюзы несли ему
дань официально и неофициально, и в европейском списке "крестных отцов"
бывший барселонский мальчишка прочно занимал верхнюю строчку. Был ли он
счастлив?
Нет, не был. Напротив, на рубеже шестого десятка Рамирес вступил в пору
психологического кризиса - жесточайшего по форме и необъяснимого по сути.
И здесь в гангстерской саге начинается самая темная по смыслу строфа.
Психический сдвиг, настигший Рамиреса в самом расцвете его поприща, столь
же непостижим, как и все, происходившее под этой каталонской шевелюрой.
Вначале было просто беспокойство - зудящее чувство, невнятно напоминающее
то ли об упущенной возможности, то ли о каком-то промахе, - словом,
ощущение опасности. Рамирес, как и всегда, реагировал молниеносно:
проделал все необходимые вольты, обманные ходы, и зрачки пистолетов -
колодцы смерти - с готовностью уставились в окружающее пространство.
Но вот чудо! - в пространстве никто не появился. Непогрешимый контакт с
действительностью разладился, биологические часы прозвонили вхолостую.
Прибыль шла, а Рамирес чувствовал, что для таких денег пригрозил
слабовато; Тино Джильо, горячая голова, по всем законам должен был
организовать покушение - милости просим! - а он пожал руку да и уехал в
Бостон. Беспокойство Рамиреса перешло в давящий страх, его ясновидящая
интуиция, как севильский бык с подпиленными рогами, стала раз за разом
бить мимо - ошибка, правда, выходила не больше миллиметра, и здравый смысл
мог легко подсказать, что ничего смертельного не происходит, но как раз
осмысления-то Рамирес и был начисто лишен, и, подобно растерянному быку,
его внутренний голос заревел во всю глотку. Жизнь авантюриста превратилась
в дурной сон.
Допускаю, что определенному типу лиходеев противопоказано достигать покоя
и благополучия - они теряют форму, стимул к жизни и деградируют. Возможна
и другая, более глубокая причина - поставленный Скифом во главе
консорциума, Рамирес оказался в совершенно чуждой ему роли - он был
хватом, пройдохой, убийцей, но никаким не лидером. Дар его заключался в
виртуозной подстройке под чужие ориентиры, а здесь требовалось задавать
ориентиры другим - задача для Пиредры непосильная.
Или, может быть, гангстерская депрессия была вызвана внутренним раздором
его натуры волка-одиночки с теми жесткими границами, в которые поместил