"Андрей Лях. Реквием по пилоту (Роман) " - читать интересную книгу автораотправляла в желудок очередную порцию кофе, перемешанную с бисквитом,
Эрликон тоже переместился в графу нежелательных свидетелей, а с людьми этой категории вечно что-то случается... Все очень мило, но нельзя же, в самом деле, среди бела дня вот так просто взять да и пристрелить племянника, да что там, без малого сына самого Эриха Левеншельда! Ситуация, как пишут в старинных романах, становилась крайне щекотливой. Но людей, подобных Скифу, - электронного они происхождения или какого другого - Рамирес знал прекрасно. Скиф заинтересован в молчании Эрлена более чем кто бы то ни было, и надо лишь помочь ему договориться с совестью. Пиредра был уверен, что если он все сделает достаточно тактично, то его, как лорда Меррея, в пустыню не изгонят. Эрликон совершенно случайно погибнет, а Скиф тоже совершенно случайно не станет слишком давить на следствие. Пиредра поставил чашечку на блюдце и улыбнулся Эрлену с лукавой укоризной: хлопот с тобой, парень. ГЛАВА ПЯТАЯ Первое, что увидел Эрликон, проснувшись поутру: прямо перед носом фаянсовый таз с эмалевыми цветочками и чуть в стороне - хромированное колесо сервировочного столика на красно-желтом узоре ковра - элементы всех доступных областях. Таз был чист. Спустя некоторое время Эрлен осознал, что лежит на кровати, свесившись лицом вниз; он оттолкнулся руками от пола и вернулся в нормальное положение. Голова была как чугунок с трещиной, в ней гуляли шорохи и перегуды, кожа на лице казалась тесной, и бледность ощущалась без зеркала. - Да, хорошо, ничего не скажешь, - заметил Кромвель, возникая перед кроватью. - Голова не кружится? Попробуй сесть. - Очень страшная картина? - спросил Эрликон, опуская ноги на пол. - Вполне пристойно, - успокоил его Дж. Дж., - только синеватый немного, а так все в порядке. Сначала был какой-то подвальчик в Хамме. "Начнем без спешки", - распорядился Кромвель, овладевая Эрленом, как рука перчаткой. "Что начнем?" - поинтересовался парень. "Каждый младенец знает, что начинать следует с вермута, - объяснил маршал. - Поехали". Они проехались от "Кечкемета" через "Мартини бьянко" к "Чинзано", затем Дж. Дж. объявил "ликерный крюк" и навестил "Черри Марньер". Эрликон пришел в восторг и хотел задержаться, но Кромвель сказал, что движение - все, а цель - ничто, и перешел к бренди. Дальше грянул "Джонни Уокер" обеих мастей, а за ним - "Длинный Джон". На можжевеловом рубеже пилоты, словно невинность, утратили всякую официальность в обращении, и маршал превратился просто в Джона; окончательный же удар по осмысленности бытия нанесла "Белая лошадь" своим огненным шотландским копытом. Бытие раскололось. В разломах промелькнул еще, кажется, "Джим Бим". Подсаживались и пили какие-то девицы, одна вдруг заговорила кромвелевским голосом - маршал развлекался вовсю; в какой-то |
|
|