"Андрей Лях. В направлении Окна (фант.роман)" - читать интересную книгу автора

Прага была вовсе не золотая, а мокрая и нахохлившаяся, в черных
деревьях и фигурных потеках по стенам соборов; по ней гуляли весенние ветры,
и в желобах рельсов романтического древнего трамвая бежали холодные, но
бурлящие оптимизмом ручьи. Здесь воспоминания так плотно обступили Холла,
что у него перехватило горло и даже позабылся мерзостный сорок второй
колодец, который снова мучал его во сне и ухитрялся пробиваться в сознание
наяву. Любопытно, что, если не считать грязевых водопадов, как раз в сорок
втором ничего страшного не происходило, лишь однажды очень аккуратно
пришкварило к борту бронетранспортера - на плече до сих пор оставался
треугольный белый рубец - вздор. И вот надо же. Но Прага...
Он въехал в город со стороны Жижкова, тут все перестроили, Холл долго
не мог сориентироваться, и в растерянности катил по безлюдным утренним
улицам, пока, наконец, не выскочил к Университетскому городку, а от него - к
Старому Рынку. Отсюда он мог бы добраться хоть с закрытыми глазами, и через
три минуты был уже возле дома Анны - одного из трех пастельно-белых
небоскребов, составленных в традиционную фигуру банкетного стола.
У Холла внутри все сжалось, стало и больно, и одновременно светло, и
нехорошо, и еще бог знает как. Он вышел из машины напротив ее подъезда, где
стоял, наверное, сто и больше раз, и вот теперь стоял снова, даже забыв про
сигареты, засунув руки в карманы и упираясь в асфальт длинными худыми
ногами, и неизвестно почему волновался так, словно сейчас, как тогда,
откроется стеклянная дверь и выйдет Анна с неизменным конским хвостом на
затылке и в чудной желтой куртке, наводящей на мысль о спасении на водах.
Никто не выйдет, и ему скоро стукнет пятьдесят, и он седой и весь в
морщинах. Но опять весна, и здесь почти ничего не изменилось - разве что
исчез поломанный забор, который он считал вечным, как Китайская стена, и на
этом месте высится еще один небоскреб, а так все та же детская площадка, те
же качели, газон с тропинками и заросший сад напротив.
Холл вернулся к машине и оперся о капот. Наверное, ее родители все еще
живут там, можно подняться и позвонить в дверь. Но он знал, что не сделает
этого. Здравствуйте, я бывший муж вашей покойной дочери? Пусть они еще живы,
здесь не было войны, здесь живут долго, но и в те времена, когда они жили
одним домом и Анна была если и не жива-здорова, то, несомненно, жива - а
здорова она не была никогда - даже в те времена он почти не разговаривал с
ее родителями. И с ее сестрой, и с мужем ее сестры. Эта семья так и не
приняла его в свои члены - несмотря на то, что они год прожили бок о бок.
Холлу всегда казалось, что они ему в чем-то не доверяют, что по
каким-то меркам он не тот человек, которого они ждали, а кроме того им,
разумеется, было известно, что Анна не любила его, и их внутренняя общность
так и осталась на много порядков выше, чем его. Холла, общность с Анной.
Когда-то он честно пытался наладить отношения... Лишь в тот последний день,
когда, вернувшись с кладбища, они все вместе сидели за столом, что-то
возникло; ее мать (как же ее зовут?) посмотрела на него не просто с
необходимым для совместного жития дружелюбием, а с чем-то... Как-то иначе.
Когда в незакрытую дверь (кто-то курил на лестнице) вошли те двое и сказали:
"Доктор Холл? Мы за вами", и он поднялся, он давно их ждал, она спросила,
почувствовав беду: "Что случилось, Хедли?" - таким голосом... считанные разы
за все это время она назвала его по имени. И тогда еще, уходя навстречу
годам похоронившим его во вселенском забвении, он пожалел, стоя в кабине