"Н.Ляшко. Минучая смерть" - читать интересную книгу автора

на лице.
Придет с работы, сядет и сидит. Встрепенется, поводит глазами по
комнате и одеревенеет. Если пе сказать, не умоется. Ест лениво, боится
лишний кусок хлеба взятьи сразу же спать. Не разбуди, проспит и гудок, и
завтрак, и обед. В глазах усталость, и всегда сутулится, -всегда хмурый,
словно его не во-время разбудили.
Варвара давала ему посытнее завтраки, баловала молоком и лепешками,
каждую субботу мыла его потную, в железной пыли, голову. В праздник давала
надеть все чистое и посылала гулять, но он тут же возвращался, клал на
стол локти, склонял на руки голову и глядел в одну точку.
- Федь, о чем думаешь? - спрашивала Варвара.
- Я? - вздрагивал он. - Я, мам, не думаю, я так...
- Может, болит где?
- Нет, нигде не болит...
- Может, работа не по силе?
- Чем не по силе? Привыкаю, справляюсь.
Вот и все. Ему было приятно не думать, не слышать грохота, не ждать
окриков и колотушек. А ей казалось, что в нем ширится какая-то немочь и
сушит, огибает, его.
В груди ее тлело от тоски, раскаяния и бессилия. Незаметно, как
сосульки в апреле, таяли ее силы, опускались и желтели щеки, нарастали
приступы кашля. Двор и хозяйство посерели и стали скучными. Она с натугой
делала самое необходимое, в кашле садилась у стола, дожидала, когда
перестанут бегать в глазах разноцветные круги, и стискивала руки: это она
заставила отдать Федю к меднику, она собирала его к проклятому жестянщику,
она, значит, вот этими руками и забила, согнула, состарила его...
В полусне она падала перед иконами и спрашивала их:
за что ей такое горе? Чем она заслужила его? Ждала ответа, но иконы,
стены, окна, - все молчало. Говорил только осокорь. Доведет она себя до
отчаяния, глянет, а он уже машет ей ветками, шумит, чтобы не горевала,
отгоняет черные думы... Это умиляло ее, размягчало в груди, и ей
мерещилось, будто она, молодая, несет на плече осокорь, сажает, поливает
его, вскидывает к нему Федю. Федя, крепенький такой, цепляется рукой за
ветки, а другой лохматит ее волосы, касается уха.
И вдруг-трах! - будто гром грянет, скомкает все, и она видит: осокорь
большой, осокорь за шестнадцать лет вон какой вытянулся, осокорь она
выходила, а. сына, единственного...
"О-ох, горе мое, доля лютая..."


V


В котельном цехе буро и дымно. Летом-жара, зимойстужа, сквозняки.
Густой, пыльный воздух гудит от лязга, скрежета, грохота и дребезга, - ни
один осокорь не выдержит. Нелегко было Феде: работа досуха выпивала силы,
но напрасно Варвара уверила себя, что он зачахнет, и сгорела от тоски.
Только два раза побурела на ее могиле трава, а Федя переломил в себе
слабость, в пыли, в грохоте нашел соки и пошел кверху. Вырос и начал
наливаться. Плечи раздались, грудь стала высокой, руки набухли узлами