"Н.Ляшко. Минучая смерть" - читать интересную книгу автора

удаче, чтобы он не спросил, сколько придется платить за ученье Феди:
обрадуется и не сможет потом отказать.
Вот и двор, - значит, Егор уже сидит под осокорем.
Она открыла калитку и вместо Егора увидела крестного Феди, чеканщика
Евдокимова. Он растерянно, чудно поздоровался и, как бы рассердившись на
себя, повысил голос:
- Ты, кума, к сердцу не очень принимай. Все под богом... А? Да, видишь
ли, на ногу Егора оправка упала.
Несли ее два дурака, а Егор из котла ногами вперед вылезал, ну и
толкнул... Да ты не очень, не тревожься: в больнице сказали, не страшно
это...
Варвара перестала чувствовать свои ноги и затопала ими по краю двора,
по улице, по ступенькам заводской больницы. Во рту ее не вмещались слова:
- Да что же это? Да как же это?
Она зябко потирала руки, в одной из палат увидала запрокинутый родной
подбородок и подбежала к нему. Егор лежал на койке, умытый, в больничной
рубахе. Нога его, огромная, как кусок телеграфного столба, забинтованная,
в пятнах зеленого порошка, возвышалась на подушках.
- Ты, Варь, не убивайся, иди, а то Федюк там наделает еще чего. Иди, -
просипел он, и глаза его как бы обмерзли выступившими слезами.
Варвару пронизало дрожью. В самое сердце прошла боль Егора, и страх,
что, может быть, он в последний раз говорит с нею, толкнул ее к койке:
- Егорушка, родной мой...
Ее схватили сзади:
- Что ты делаешь? Вот дура-то! Ему шевелиться нельзя, а ты... - вывели
наружу, дали что-то в руки и щелкнули ключом.
Она барабанила в дверь, кричала и, выбившись из сил, опустилась на
приступки. В сумерки сторож выпроводил ее за ворота. Она поплелась вдоль
заводского забора и тут только заметила, что несет рабочую одежду Егора и
сапоги. Один сапог был разрезан, залит кровью, и она прижала его к себе:
- Да как же это? Да что же это?..
Всю ночь, - а ночь была с лунной прозеленью-ей мерещились затянутые
слюдой страдания глаза Егора и белый доктор с отпиленною ногою в руках.
Шагам рабочих, их голосам она обрадовалась, как концу пытки. Отрезала
хлеба и разбудила Федю:
- Завтракай, да приглядывай тут. Беда у нас...
Федя еще вчера узнал, что случилось с отцом, и уронил:
- Не плачь, поправится: кости, говорят, чуть тронуты.
Варваре стало легче, и она с узелком заторопилась на гудевшую под
ногами рабочих улицу. У ворот ее поджидал Евдокимов. Она не видела его, не
понимала его слов, сутулилась и быстро перебирала ногами. В больничном
коридора ее выбранили за слезливость и неохотно впустили в палату. За ночь
щеки Егора осунулись и посерели, нога стала еще огромнее. Он с недоумением
поглядел на Варвару, отмахнулся от принесенного ею узелка и просипел:
- В контору сходи, и это... за несчастье чтоб на Федю и тебе дали. Да
не робей там, а то они, знаешь... Советуйся с кем надо... Ну, иди, иди...
Варваре чудилось, что ему станет легче, если она коснется его лба, но
служитель на лету перехватил ее руку и вывел в коридор:
- Иди, иди...
Голос его незаметно стал голосом Егора: "Иди, иди".