"Н.Ляшко. Никон из заимки" - читать интересную книгу автораугрюмым, диким. Не стало у него скотины. Весною, летом и осенью он
охотился, собирал грибы, ягоды, а зимою не покидал избы, обеднел и стал Васькои[ Хворым. Печь, говорили люди, приворожила его, а печь и удачанедруги. Заимские старики не раз говорили Акиму: - Гляди, облежится Никон, как Васька Хворый, и забудет работу. Аким хмурился, кряхтел и все чаще заговаривал дома о своих годах. Никон молчал. Холод уже не пугал его. По утрам со спины в руки приливала сила и напруживала их. В голове вставали заботы. Аким не замечал этого, настойчиво звал Никона помочь перенести что-нибудь, посылал за дровами, по воду. Вернувшись с озера, с ловушек, кидал треух и с горечью говорил: - Мыкайсь на старости, а сын на полатьках почивает. Настя тоже стала покрикивать на Никона. Она уверилась, что больше не жить ей светлыми днями, не видать счастья, - коротать век не то бабой, не то вдовой, не то работницей. Она изводила себя думами о том, какой красивой была, кто мог бы взять ее замуж, и сердито кидала Никону ложку, шаньги, хлеб. Он все зорче приглядывался к ней, к отцу, а однажды схватил брошенный ему кусок рыбника и запустил им в Настю: - Не кидайсь! Я тебе не пёс! - Чего ты, шалый! Лежит, лежит и все не по его. Хлебом кидается. Аким осуждающе глянул на Никона и завел: скоро весна, соседи дичи набили, под лежачий камень вода не течет, я-старик, мне не разорваться. И пошел, пошел. знает, она высохла, а кто она тут? Никон вник в слова, в то, что было за ними, и испугался: глаза жены и отца сверкают не от любви, голоса их звенят не от ласки. Это ошеломило, выпрямило его, и он вскочил: - Да вы это что? - А чего молчать, раз правда? - спросил Аким. - Хозяин какой! - выкрикнула Настя. Никон сгорбился и закружил по избе. - Дорогу на палати забыл? - Не твое дело! - Гляди, слова сказать не велит. Никон в упор глянул на Настю, и с нее, как паутина, слетело все хорошее: безразличной и злой стала она. - Выпил, вишь. Прочие во-о как хлещут, а ему всю зимушку нутро коробит... В углах рта Насти были злость и слюна. Никон знал: ударь он ее, крикни, застучи кулаком по столу, - и отец сожмется, Настя утихнет. Да, но у него не было желания бить Настю и кричать. Зачем? Изба, хозяйство, - все стало чужим, скучным. Он решил уйти с Буркой подальше в лес и вернуться к весне, заснул и утром велел поставить самовар. Настя крикнула: - Сам наставляй! - и продолжала прясть. Никон спустился с полатей, сел на лавку и стал ждать. Наруже ветер кружил порошу и звенел ею о стекла. С гребня бородою свисал светлый шелковистый лен. Настя, слюнявя пальцы, тянула из него на |
|
|