"Н.Ляшко. Ворово мать" - читать интересную книгу автора

- Лизанька.
- Ась! Ты что? - вскочила соседка.
- Сон умаял меня. Страшный такой, тяжелый. Дай водицы, пересохло вое, -
прошептала Федоровна и затревожилась: "Сон ли? или не сон? Ой, не сон, не
сон!"
Она зубами постучала о край корца, залила водой грудь и с натугой
встала:
- Кричала я, а?
- Не-е, только металась все, а как привезли, вроде неживая была..,
- Снилось мне не приведи бог что. Ты не томись, иди, я ничего...
Соседка заглянула Федоровне в усталые глаза и робко спросила:
- А откуда, бабушка, у тебя столько денег?
- Каких денег? - испугалась Федоровна
- А на станции ты раздавала всем...
- Христос с тобою, где у меня деньги? Одна корысть - горе: Никита
заявился, было, и стрекача. Я на станцию, да не застала-уехал. А деньги
снились мне. Сижу это я вроде на мешке, плачу и рву деньги. Сколько их
там, не знаю, только много-много, вот так...
Федоровна рукой показала, какой ворох денег видела она во сне, и
шептала:
- Сон это, сон... Спасибо тебе. Не осуди, а гостинец за мною. Сон, это
я во сне наклепала на себя...
Федоровна со словами лжи плелась по избе, по сеням.
С крыльца медленно сошла в розовый свет, притворилась, будто зевает, и
от ворот заспешила в избу. Через окошко выглянула, не идет ли соседка
обратно, и в тревоге открыла сундук. В коробке пестрела разрозненная
Никитой пачка денег.
- Ох, не сон это, не сон...
Больше покоя у нее не было: к ней зачастили соседи и родичи. Они
верили, что она раздавала на станции деньги, про себя осуждали ее и ждали
чуда: полюбятся они ей, она и наградит их: укажет место наворованного
Никитой. Они мялись у нее, вкрадчиво говорили с ней, пытливо глядели ей в
глаза и уходили с досадой и злостью, как уходят от недавшегося клада: вот
оно счастье, рядом, а не возьмешь. Это было самым горьким и гнетущим у
Федоровны.
Она всем твердила о бедности, о тяжелом сне, о болезни, а по ночам
горестно думала о случившемся и корила себя: не так, ой, не так сделала,
старая. Коли не себе, так хоть раздать надо было кому следует. Ну, где это
видано?
Прибежала к чужим людям, раскидала добро, наградила неведомо кого, а
обиженных забыла. Только с рук сбыть бы, э-эх...
Крепче всех, верилось ей, обидела она женщину, что изредка приходила с
мальчонкой за молоком. Вот уж у кого душа, вот кто бедный и хороший. А
мальчонка какой!
Ей надо было дать денег. Тогда, поди, и Никите простилась бы толика
волчьей жизни.
О женщине с мальчонкой Федоровна думала много и, думая, улыбалась.
Порой ей слышались голоса женщины, мальчонки, и это было у нее самым ярким
и манящим.
Глаза ее часто тянулись к воротам, и в них вспыхивала боязнь: не придет