"Виктор Лысенков. Ехали цыгане" - читать интересную книгу автора

не подсчитывал, сколько цыган было убито. И - никаких воплей о холокосте, о
долге Германии цыганам за загубленные жизни, за потерю имущества. И кто и
где будет вопить: СМИ им не принадлежат, а те, кому они принадлежат,
заботятся о своих соплеменниках, сделав из темы холокоста ( до самых
восьмидесятых я ничего не слышал об этом самом холокосте) чуть ли не главное
событие двадцатого века. И нигде ни слова, что еще хуже нацисты обошлись с
цыганами. Это, конечно, от великого человеколюбия, привитых Торой и
Талмудом.
Между тем мои познания о цыганах расширялись. Первое и самое главное.
что бросалось в глаза, это достоинство, с которым держатся цыгане в любой
обстановке. На базаре они не заискивали даже перед милиционерами, когда те
пытались оштрафовать их или даже увести в участок. Я ни разу не встречал
среди них ни одного труса - ни мужчин, ни женщин. Казалось, сама милиция
старается не замечать их, чтобы не иметь лишних хлопот. Помню, на базаре
забрали за что - то цыганку. В считанные минуты весь коридор отделения и
часть двора была заполнена цыганами. Мужчины молчали, а женщины подняли
такой крик, доказывая милиционерам, что их подруга "ничего" такого не
сделала, что торгует - так этим на базаре занимаются все. Гадает? Так она
хорошая гадалка и вам может погадать. ( О том, что гадалка при этом всегда
просила "позолотить ручку" и из доверчивых женщин нередко выманивала все
деньги, а то и кольца, и сережки, об этом - ни слова). Составив акт, милиция
отпустила цыганку. Но несколько женщин остались в отделении, уговаривая
дежурного "порвать эту бумажку". Спрашивая, зачем она ему нужна, и что, не
проживет он без этой бумажки? Проживет! А хорошей женщине от этой бумажки -
одна морока. А у нее восемь детей! - Мать - героиня. И что вы думаете? -
Порвал дежурный "ту бумажку", женщины поблагодарили его, пожелав счастья и
здоровья ему и его семье. Да. напор цыган - почти генетическая черта. Как -
то в Риге меня целый квартал преследовал цыган, предлагая "заменять" мою
новенькую, только что купленную родственниками в "Березке", ондатровую шапку
на свою, изрядно поношенную и предлагал заплатить мне "разницу".
Но об этом напоре я знал еще с детства. Недалеко от нас стояли два
ужасающе бедных барака. В одном из них жил мальчик Артур. Жил в русской
семье, так как у него никого не было - отец сидел в тюрьме и скоро должен
был освободиться. Артур был красив и очень ладно скроен для своих тринадцати
лет. Одет он был по - городскому: невиданный нами пиджак с узким воротничком
без лацканов, брюки из какой -то темной дорогой и плотной ткани, всегда в
чистой рубашке и вообще был ухожен и не походил на цыгана.
Пацаны в этом возрасте всегда доказывают свое превосходство на кулаках.
Но с Артуром никто не хотел связываться: он явно был сильнее сверстников,
что выдавали и его телосложение, и вид всегда досыта евшего подростка. Я как
- то спросил его, не боится ли он местных пацанов? На что Артур ответил: "Я
никого не боюсь". - "Ну а если тебя изобьет толпа, человек пять - шесть", -
поинтересовался я. Пацанам разговор был интересен, они ждали, что ответит
Артур. А тот сказал спокойно: "Пойду к своим, они придут и разнесут здесь
все". Я спросил, почему он не живет среди цыган? И Артур сказал, что отец
поручил его своему другу, пока тот будет отбывать свой небольшой срок
(кажется, года три). Да, взаимовыручку цыган я видел. Тоже отличительная
черта.
Но слушая цыганские песни, я кое - что в них не понимал: в одних пелось
про "Соколовский хор у яра", в другой - о неразлучной подруге - семиструнной