"Сергей Мацапура. Товарищ сержант " - читать интересную книгу автора

зарослями ольшаника. По ней и устремились на высоту мотоциклисты - несколько
десятков тяжелых машин с пулеметами. Проскочив узость, они развернулись
веером и пошли на большой скорости, ведя сильнейший пулеметный огонь. Пули
барабанили по щиту нашей пушки, мы открыли огонь осколочными снарядами в
предельном темпе. Единственный на батарее пулеметчик - Леша Чистяков из
расчета четвертого орудия - показал себя в этот момент замечательным бойцом.
Из ручного пулемета короткими очередями он бил хладнокровно и точно - на
выбор. Какой мотоциклист ближе, тот и готов, срезан очередью. Все батарейцы,
кто не был занят у орудий, взялись за личное оружие. Разведчики Липатов и
Чернышев, телефонист Пашко, ездовые Иванов, Некрасов, Колесов стреляли из
винтовок.
Нас отделяло от противника не более 20-30 шагов, когда его атака как бы
надломилась. Мотоциклисты тормозили, пытались развернуть машины, другие
соскакивали с седел, выбирались из колясок. Мы услышали впереди дружное
"ура". Это наши пехотинцы, обойдя атакующих с тыла, ударили в штыки.
Мотоциклетный отряд был окружен. Рукопашная завершила бой. Ни одному фашисту
не удалось уйти к проселку. Вместе с пехотинцами мы захватили 28 мотоциклов
с пулеметами. Среди пленных оказался и офицер - командир этого разведотряда.
Так закончился для нас второй день войны. Пока что ни наша вторая
батарея, ни другие батареи 358-го легкого артполка, ни 501-й гаубичный полк,
насколько мне было известно, не понесли существенных потерь в людях и
материальной части. Произошел, правда, в эти дни один случай, едва не
закончившийся крупными потерями. Дело было так. Батарея 501-го артполка
после ночного марша, перед рассветом, заняла огневые позиции, окопалась.
Выставили часовых, всем остальным комбат разрешил отдохнуть. Люди уснули
прямо у пушек. То ли часовые потеряли бдительность, то ли гитлеровцам
удалось снять их без шума - не знаю. Никто из батарейцев даже не успел
взяться за оружие - фашисты повязали их сонными. Пытались оказать
сопротивление лишь комбат и взводный, но были убиты.
Фашисты, видимо на радостях, тут же напились шнапсу, стали заводить
тягачи (501-й полк был на мехтяге), цеплять к ним гаубицы, грузить трофеи. А
пленные сидели под конвоем в стороне тесной группой. Один сержант зубами
развязал узлы на руках товарища, тот развязал другого, и так пошло. По
команде сержанта батарейцы бросились на собравшихся в кучку и громко
галдевших конвоиров, обезоружили их, открыли огонь. Это произошло так
неожиданно, что остальные фашисты не смогли оказать значительного
сопротивления. Часть из них была перебита, остальные отошли в лес. Оттуда
они открыли беспорядочный автоматный огонь. Батарейцы вывели тягачи с
гаубицами из-под огня и вскоре появились в расположении нашей батареи. От
них мы и узнали про этит случай.
В ночь на 24 июня мы опять снялись с обороны. 358-й полк в колонне
двинулся на восток. Отходили организованно, знали, что параллельными
дорогами отходят стрелковые части нашей 126-й дивизии и ее штаб. Вместе с
нами по-прежнему передвигался 501-й гаубичный полк и стрелковый батальон на
автомашинах. Тревожило одно: как будем воевать завтра? На каждое орудие
оставалось по десятку-полтора снарядов, а подвоза из тыла нет.
Утром подошли к реке Неман. По обеим ее берегам раскинулся чистенький
зеленый городок Пренай, Прямые, как стрелы, улицы идут от воды в гору. Войск
здесь собралось много, и мы более часа ждали у моста своей очереди. К
замполиту полка подошел мужчина: лет сорока, местный житель, литовец. За