"Джон Макдональд. Месть в коричневой бумаге" - читать интересную книгу автора

крикливой. И поэтому отпускает его, пока он еще в состоянии самостоятельно
мыться и есть. Развод оформлялся в Неваде. Выйдя замуж, она закрыла дом на
Кейси-Ки, не раз подумывала его продать, но ее что-то удерживало от
окончательного решения. Сейчас она этому рада. Вернется туда и постарается
стать прежней Хеленой со славным, по мнению некоторых, характером.
Она сообщала, что старшая дочь Морин полгода назад вышла замуж за
очень умного, очень красивого юношу, занятого брокерским бизнесом, и,
кажется, восхитительно счастлива. Сообщала, что живут они в городке
Форт-Кортни во Флориде, приблизительно в сотне миль к северо-востоку от
Кейси-Ки - для тещи вполне подходящее расстояние. Сообщала, что Бриджит,
известная как Бидди, которой три года назад, в момент написания того
письма, было девятнадцать, сменила специальность на изобразительное
искусство и перевелась из Бринмора в университет Айовы ради обучения у
безмерно обожаемого его художника.
Хотя речь шла о личных, семейных делах, письмо не было слишком
интимным. Читая, никто никогда бы не догадался об отношениях между нами во
время долгого праздного круиза по Багамам на "Лайкли леди".
Она приглашала заехать повидаться, когда я в следующий раз окажусь в
районе Сарасоты. Я этого так никогда и не сделал.
Вспоминал ее несколько раз. Что-то напоминало о ней - замеченное судно
под парусами, сильный шум дождя, запах, напоминающий аромат маленьких
розовых цветочков, растущих на каменистой почве островов Эксума, и она
занимала мои мысли примерно с неделю. Потом я ее снова вспомнил, благодаря
Мейеру, и думал о Хелене Пирсон то день, то неделю. Между нами были
отношения того типа, который по-настоящему ничем никого не связывает. В
целом у постороннего они вызвали бы усмешку. Женщина, полгода назад
овдовевшая, отсылает своих дочерей, чтобы пуститься в круиз с мужчиной,
который по возрасту мог бы быть сыном ее покойного мужа, с новым
принцем-консортом, весьма крупным, явно крепким, здоровым, умелым и
осторожным, явно незаинтересованным в сколько-нибудь продолжительной связи.
И все-таки я был вполне уверен, что она не планировала подобных
событий. Они возникли из ее и моих логических рассуждений, а в
действительности оказались совсем иным, чем мы предполагали. Может быть,
для нее они подтверждали, что она еще жива после исчезновения навсегда
абсолютного эмоционального ориентира всей ее жизни. Может быть, эту мысль
подсказало ей собственное тело в стремлении к выживанию; может быть,
сексуальное воздержание все сильнее сжигало и иссушало ее, месяц за
месяцем, постепенно убивая все желания. Мой рассудок, просчитав все и
взвесив, выдал ответ: было бы грубо и жестоко обмануть ее ожидания, сделав
вид, будто я не замечаю ее ненавязчивого флирта. Отсутствие реакции с моей
стороны означало бы, что меня в самом деле пугает разница в возрасте, что
мне неловко и неприятно играть роль доступного молодого человека в каком-то
спальном плавучем фарсе. Я убеждал себя, что должен ответить на ее призывы
со всем энтузиазмом, на который способен. Но сладкая сиюминутная реальность
плоти разбила доводы и рассуждения. В полутьме Хелена представала девушкой
- гибкой, податливой, стройной, чувственной, элегантной, так решительно
отказывалась от намерения получить удовольствия больше, чем дать, что
некоторые попадавшиеся мне в дальнейшем женщины казались отчаянными
эгоистками.
Наконец удалось приглушить живость воспоминаний и погрузиться в