"Джон Д. Макдональд. Расставание в голубом ("Тревис Макги")" - читать интересную книгу автора

тем, что уже лежало на столе, - около полутора тысяч. В этой игре я
оставался с двумя двойками, двойкой червей сверху и двойкой пик снизу. Один
уже бросил карты, и нас за столом стало трое. Они знали, как я обычно
играю, и понимали, что у меня должна быть либо пара, либо туз и король в
запасе. Я глядел на "две восьмерки", а другой игрок как раз получил парную
карту, четверку. "Восьмерки" вычислили его четверки, я оказался между ними
и сделал максимальную ставку в шесть сотен. "Две восьмерки" думал слишком
долго. Он решил, что я еще не прикупаю, потому что это слишком рискованно
при моих финансах, - решил, что я изображаю, будто уже что-то Стад-покер -
вариант игры в покер, в которой часть карт открывают. Поэтому Макги
называет своих противников "пара восьмерок" и "пара четверок" прикупил на
мелочи, а сам придерживаю либо туза, либо короля червей. К счастью, ни одна
из этих карт еще не выходила.
Он бросил карты. "Пара четверок" реально был вторым. Он пришел к тем
же выводам. Я взял деньги, стасовал мои выигрышные карты и кинул их
банкомету, но одна из них как-то выскользнула из моих пальцев и открылась.
Черная двойка. И я знал: они запомнили этот дутый флэш и дальше уже играли
все, что бы я ни заказывал. Да, они играли более двенадцати часов, и было
подряд очень-очень много удачных партий и куча старых добрых денег на
столе. В последние часы я поставил десять тысяч против этого плавучего
дома, а когда проиграл - поставил еще десять, отыграл свои и потом поставил
еще раз - и суденышко стало моим. Он захотел еще игру, опять по десять, и
собирался поставить свою бразильскую любовницу, но друзья оттащили его
прочь, на чем игра и закончилась. Я назвал корабль в честь той
достопамятной игры "Дутый флэш" и продал старину "Крадущегося", на котором
жил, пока был в стесненных обстоятельствах.
Покончив с физической работой, я побаловал себя теплой ванной и
охлажденной бутылкой "Дос-экьюча", черного мексиканского пива, качество
которого выше всяких похвал. Потом вытерся и надел костюм, подходящий для
летней ночной жизни. С наступлением сумерек послышалось ауканье, показалась
Молли Би с высоким бокалом в руке, обожженная солнцем до розовых пятен и
по-детски, непосредственно болтавшая с темной гладкокожей хохотушкой,
которой она собиралась показать мое восхитительное суденышко. Хохотушку
звали Конни, и она была такой же штучкой, созданной для возни и игр, как и
ее подружка. Конни все время выкидывала разные коленца, взглядами и
недомолвками давала понять, что уже обсудила меня с Молли Би, полностью ее
одобрила. Потом, поглядев на меня, вдруг прямо-таки обмерла и приготовилась
уединиться со мной, сплавив Молли Би обратно к Тигру. Но по окончании
обзорной экскурсии я отослал их обеих, запер лавочку и отправился в центр
города, где в одном кафе подают туристские праздничные отбивные за
будничную цену, приемлемую для аборигенов. Насытившись, зашагал к
набережной, в "Багама рум", где вас приветствует Джой Моррис: "Мы начинаем
наше большое летнее представление, в котором участвуют певица Шейла Моррейн
и Чуки Мак-Колл со своими "Танцующими островитянками"! По понедельникам
закрыто".
Джой Моррис был безвкусным постановщиком унылых пошлостей и
непристойных поз. Оркестр - сборный, очень громкий и очень усталый. Шейла
Моррейн обладала настоящим милым скромным голоском, деревенскими ухватками
и мимикой, а также поразительной фигурой (42 - 25 - 38), задрапированной в
ткань, напоминающую мокрую паутину. Но Чуки и ее шестеро-в-одной-упряжке