"Джон Д. Макдональд. Бирюзовая тризна ("Тревис Макги")" - читать интересную книгу автора

- Насчет надежности, это верно. В этот раз рейс особенно безопасен
из-за шестнадцати тонн фанеры в трюме, которую мы везем на Гавайи.
- Да, это, конечно, должно придать ему устойчивости, - подтвердил я ей
в тон.
- Что ж, простите, если сбила вас с мысли своей болтовней. Я не хотела
мешать. Вы просто... начните оттуда, где я вас прервала, ладно? Удалилась
она совершенно счастливой. Я, оказывается, был в самом деле занят. И вовсе
не являл собой живой упрек небрежности и невниманию стюардесс. Но ее
лучистая прощальная улыбка в Гонолулу Интернешенел была слишком специфична:
это означало, что она рада сбыть меня с рук. Майер говорит, что американцы
не только не выносят одинокого существования, не заполненного никакой
полезной деятельностью; более того, они еще тщатся всех убежденных одиночек
притянуть к какому-нибудь стаду себе подобных.
И все же, несмотря на вмешательство милой стюардессы, у меня были и
время, и возможность подумать о Гуле и о том, что могло заставить ее так
срочно вызвонить меня к себе.
Образ Гули всегда вызывал во мне ощущение свежести и легкости. Впервые
это ощущение появилось десять лет назад, когда ей было пятнадцать, и с тех
пор ничуть не поблекло. Десять лет назад она приехала в местечко Бахья Мор,
Лодердейл, сироткой без матери, вместе с отцом, профессором Тедом
Левелленом. Жена Теда, ее мать, внезапно умерла, и он, повинуясь тому
странному импульсу, который подчас порождает шок и глубокое горе, взял
долгий отпуск в том университете где-то в самом сердце Америки, где
преподавал многие годы.
Мне даже вспоминать не хочется, какое гигантское количество подлинных,
достоверных, бесценных карт с крестиком, указующим сокровища, предлагалось
мне. Сокровища, затонувшие вдоль отмелей Флориды и Багамских рифов, около
Юкатана. Я уверен, что где-то в море, около самого большого склада
сокровищ, работает маленькая фабрика, которая достает их, подчищает,
стругает на мелкие безделушки и подбрасывает поближе к берегу. Тед Левеллен
брал академический отпуск года за два до того, как умерла его жена и провел
свободный год в пыльных запасниках и книгохранилищах старых библиотек
Лиссабона, Мадрида, Картехены и Барселоны. Поэтому его разговорный
испанский, равно как и португальский, был почти безукоризнен, а сам он как
лингвист, историк и ученый был известен там чуть ли не больше, чем у нас, и
поскольку его проект апеллировал к национальной гордости и чести - изучение
малоизвестных плаваний к чужим берегам и забытых героев тринадцатого,
четырнадцатого и пятнадцатого столетий, - ему было позволено рыться во всех
книгах и документах, в каких он только пожелает.
Мы были знакомы уже не первый год, и уже давно Тед убедился, что может
вполне доверять мне, когда он наконец рассказал мне о том блаженном
времени. Письма, судовые документы, карты. Груды документов, бумаг,
дневников и записок, которые мало кто видел и совсем никто не изучал.
Изящные, церемонные описания событий, полных крови и золота, пиратства и
алчности, штормов и эпидемий. Надо отметить, помимо исследовательского
рвения ученого, Тедом руководила одна давняя мечта. Он искал ключ к
какому-нибудь давно позабытому кладу и записывал в особый блокнотик,
который всегда носил с собой. Тед называл его "мое сновидение", и они с
женой часто посмеивались над его детской страстью. Когда-нибудь, малыш, мы
отправимся на поиски сокровищ...