"Вадим Мацкевич. Солдат империи, или История о том, почему США не напали на СССР " - читать интересную книгу автора

радиоуправляемого броневика. Броневик был большой - полтора метра в длину.
Мне помогали не только во Дворце пионеров, в этой работе приняли участие
научные работники города, которые позже почти все были расстреляны.
Профессор Белявский, например, подарил мне щелочные аккумуляторы. Мало
этого, Белявский разрешил мне работать в мастерской электротехнической
лаборатории.
В этой лаборатории был чудесный мастер Николай Иванович Мороз. Он
научил меня работать на токарном станке, помог сделать оси и колеса
броневика. Мастер никогда ничего не делал за меня: он меня учил, чтобы я мог
все сделать сам - от начала до конца. К сожалению, когда я закончил работу и
пришел к Морозу, чтобы рассказать ему, как все замечательно получилось,
оказалось, что он скоропостижно умер от чахотки.
Помню, мой броневик демонстрировался в ростовском Дворце пионеров -
бывшем атаманском дворце, отданном детям. Входишь во дворец, а перед тобой
мраморная лестница, покрытая красивыми коврами, вокруг цветы и какие-то
экзотические растения. Во всех мастерских было прекрасное оборудование.
Тогда все заводы и предприятия всячески помогали оборудовать лаборатории для
детей, поставляя станки (хоть и старенькие, но в рабочем состоянии и
свежевыкрашенные) и разнообразные инструменты. Очень примечательно, что в
1930-е годы руководителями кружков, станций юных техников и дворцов пионеров
были замечательные люди, бессребреники и фанатики своего дела. Они мало
зарабатывали, но они любили детей, любили свою профессию.
Мне, мальчишке, все помогали. Вечерами я часто ходил домой к
знаменитому профессору горного института Николаю Ивановичу Родионову. У него
был небольшой, очень уютный дом с садом. Известный геолог, сделавший много
крупных геологических открытий, был богатым человеком. В его комнате стояла
целая стена приемников: ЭУС-1, ЭУС-2 и другие - словом, передо мной
открывалась вся история радиотехники.
Он любил беседовать со мной, а уходил я всегда с полными карманами
радиодеталей. Теперь я думаю, что он специально покупал их для меня: сначала
очень деликатно выяснял, что мне нужно, а потом, как бы мимоходом, говорил:
- У меня вот есть кое-какие радиодетали, возьми, может быть, они тебе
пригодятся.
Кроме радиодеталей Родионов дарил мне различные радиожурналы и книжки,
таким образом ненавязчиво направляя мою творческую деятельность.
Мой радиоуправляемый броневик был даже описан в журнале "Знание -
сила". Броневик управлялся по радио, поворачивал направо и налево, стрелял
из пушки, у него тарахтели пулеметы, зажигались фары и прожектор, он пускал
дымовую завесу. Вместе со своим другом Женей Головченко я таскал этот
броневик по различным выставкам - нас все время куда-нибудь приглашали.
Женя жил в соседнем доме, техникой он не особенно интересовался, но
приходил ко мне, и целые дни мы проводили вместе. Забегая вперед, скажу, что
он - единственный из очень многих моих приятелей, кто остался в живых после
войны. А еще у него оказался прекрасный голос: впоследствии он пел в
Ростовском театре оперетты, в театре им. В. И. Немировича-Данченко в Москве,
и даже в Большом театре.
Мы с Женей ездили по выставкам, и однажды, в 1934 году, нас пригласили
в Ростовский театр на комсомольскую конференцию, продемонстрировать в холле
театра броневик в действии. Надо сказать, что на этой конференции царила
атмосфера неописуемого энтузиазма. Комсомольцы очень дружно пели: "Живем мы