"Чарльз Маклин. Домой до темноты" - читать интересную книгу автора

Чарльз Маклин

Домой до темноты

Пролог

Может быть, еще очень и очень не скоро, но придет время, когда,
машинально ответив на телефонный звонок, я вдруг подумаю: наверное, звонит
она - сообщить, что с ней все благополучно.
О детях тревожишься, даже когда они вырастают и уходят из дома. За них
переживаешь, даже когда их нет и уже не будет рядом.
Если все-таки исчезает желание повернуть время вспять, если все же
уходит надежда проснуться и понять, что все было лишь страшным сном, то этой
стадии я пока не достиг. Наверное, пережить горе труднее, когда пострадали
твои близкие. После смерти Софи мы стали иными. Убийца расправляется не
только с жертвой, он убивает и частицу ее родных. Той ночью он убил частицу
Лоры и меня.
Я стараюсь представить его, нашего убийцу: это существо без совести,
которое ни в грош не ставит чужую жизнь, бесчувственно к боли и опустошению,
оставленным за собой, это нелюдь (по крайней мере, в моем понимании),
которая, однако, разгуливает на свободе и живет-поживает.
Наверное, стоило поделиться своими озарениями с незнакомыми мне людьми,
чьи жизни он разрушил, и дать им совет. Казалось, собственный опыт снабдил
меня исключительным пониманием того, через что им приходится пройти. Я им
очень сочувствовал. Даже теперь я считаю, что в происшедшем отчасти виноват
я сам. Надо ли об этом писать, думал я. Написать хотелось.
Но что-то меня удерживало.

Флоренция
Сам Меткаф в одном исподнем сидела на полу в своей излюбленной позе -
по-турецки; Мария Каллас изливала душу в "Ebben, ne andro lontana"
Каталани,[1] и Сам думала о том, что уже давно пора сбежать от этой чертовой
жизни. Зазвонил телефон.
Через четыре дня она улетала домой в Бостон, навсегда покидая
Флоренцию. Оголившаяся квартира в районе Олтрарно - без картин на охряных
стенах, почти без мебели, но с грудой готовых к отправке картонных коробок и
ящиков - напоминала затрапезный зал ожидания, и все же от расставания с
местом, хранившим столько воспоминаний, в душе свербело.
Сам сняла наушник.
Здесь ее ничто не удерживало. Уже с месяц Федерико не давал о себе
знать, и она не ждала, да и не хотела, чтобы он вновь объявился. Хотя, кто
знает, - Сам прикрыла глаза, - вдруг говнюк захочет попрощаться.
Телефон продолжал звонить - это уже действовало на нервы. Любой
нормальный человек давно бы понял, что ее нет дома.
Пухлыми пальчиками Сам отерла глаза, отчего очки взгромоздились на лоб,
и сощурилась на часы над древней газовой плитой, привычный циферблат
которых - невероятно безвкусное творение, за годы ламинированное кухонной
копотью, - являл собой репродукцию Леонардова "Благовещенья".
Без одиннадцати двенадцать.
Она запомнит точное время звонка.