"Чарльз Маклин. Домой до темноты" - читать интересную книгу автора

несправедливость... Казалось, я что-то недоделал.
Да, лично я.
Возле лимонария я остановился и прочесал лучом темные закоулки сада.
Согласно ныне забытым правилам, его разбили еще до постройки дома; Софи
рассказывала, что в этом был скрыт символический смысл - нечто вроде "тайной
тропы из тьмы невежества к свету знания". Я не знаток оккультизма и садов
Ренессанса, а вот убийца, возможно, в этом разбирался.
Я выбрал дорожку, которая, как помнилось, вела в дальний неухоженный
уголок сада, и вскоре разглядел курганом вздымавшийся грот. Изначально он
был задуман так, чтобы выглядел естественной пещерой, окруженной
необтесанными валунами. У входа стояли два встрепанных кипариса, будто
часовые.
Стараясь успокоиться, я закурил. Место вызывало неприязнь, даже
отвращение. Потребовалось усилие, чтобы перешагнуть порог того, что казалось
мрачным преддверием ада. Было страшно за нее.
Луч фонаря выхватил резные каменные скамьи по обеим сторонам входа.
Дальше открывалась круглая пещера с куполообразным потолком и вымощенным
полом, где хозяйские собаки - тявкающая свора охотничьих терьеров - нашли
Софи.
Слева от входа был четко виден меловой абрис. Никто не озаботился его
смыть. Конечно, после происшествия мало кому хотелось сюда войти. Но я не
предполагал, что отчетливый контур, безмолвие и... что все здесь так...
свежо.
Казалось, она лишь прикорнула.
Гладкие стены грота не имели украшений, и только в вершине купола была
каменная розетка с железной решеткой, которая прикрывала вентиляционную
отдушину и днем пропускала немного света.
В центре пещеры я опустился на корточки и медленно обернулся вокруг
себя, светя на пол и стены; ничего - ни сухого листика, ни паутинки. Грот
словно чисто вымели, оставив лишь меловой контур. Я опустил фонарик на пол,
направив луч к абрису.
На мессе Бейли рассказал легенду о первом рисунке: девушка смотрит на
своего возлюбленного - спящего у костра воина - и хочет сохранить его
красоту. Головешкой она обводит контур его тени на стене пещеры, чем навеки
запечатлевает образ любимого.
- Ею двигала любовь, - сказал Бейли. - Но безотчетное желание
запечатлеть и тем самым удержать быстротекущее мгновенье таит в себе
противоядие от человеческой бренности.
На четвереньках я подобрался к меловому контуру и положил в него руку.
Наверное к ночи каменные плиты остывают. Кровоподтек на голове Софи
поддерживал версию, что убийца подкрался к ней сзади, оглушил, а потом
принес в грот и задушил. Видимо, он силен.
В поминальной речи Бейли сказал: нужно возрадоваться, что частица юной
художницы, "творившей, словно ангел", осталась в ее работах. Я с ним не
согласен, но слышать это было приятно. После мессы мы стояли на ступенях
Сан-Миниато, откуда Флоренция видна как на ладони. Я обнял плачущую Лору,
она еле держалась. Подошел Бейли; я боялся, что он сунется с разговорами, но
художник только отдал альбом и ушел.
По дороге в отель я его пролистал. Даже беглый взгляд подтверждал мою
догадку: источник вдохновения - белый дом с сайта, который Сам Меткаф