"Алый ангел" - читать интересную книгу автора (Торнтон Элизабет)

Глава 6

Медленно, изящно потянувшись, Габриель перевернулась на бок, смутно осознавая, что солнечные лучи начали обжигать нежную кожу ее груди. Прикрыв одной ногой другую, обнаженная девушка удобнее устроилась на твердом гранитном валуне. Ветер развевал гриву непослушных золотистых волос вокруг ее лица, быстро высыхавшего от дуновений благоухающего бриза.

Едва слышные звуки убаюкивали Габриель, словно колыбельная: вода ритмично плескалась о камень, на котором девушка загорала; маленькая рыбешка выпрыгнула на поверхность в поисках поживы; жужжали пчелы; множество насекомых гудело в траве, а ветер неустанно играл с листьями над головой Габриель. «Одна в раю», – тихонько издохнув, подумала она, впервые за долгое время довольная собой и миром.

Лениво приоткрыв глаза, девушка увидела силуэт судна, яхты. Габриель решила, что это игрушка какого-нибудь богача. Она и раньше замечала эту яхту, когда приходила в свою тайную бухточку купаться. Плавные, гармоничные очертания судна понравились Габриель. «Прекрасная яхта, – подумала девушка, но была слишком сонной, чтобы всерьез заинтересоваться, почему на судне свернуты паруса, что на нем за команда и какой груз. Достаточно было знать, что яхта слишком далеко, чтобы с нее можно было заметить девушку на берегу.

За спиной, слева, хрустнула ветка. В былые времена Габриель моментально бы насторожилась. Девушка инстинктивно напряглась, но затем заставила себя расслабиться. Какое-то животное – лисица, кролик или одна из кошек, что жили в конюшне, – наверняка заинтересовалось странным, безволосым и обнаженным представителем рода людского, поклоняющимся солнцу на алтаре небесного светила. Габриель улыбнулась.

– Не бойся. Я не причиню тебе вреда.

Его голос был приглушенным, но легко узнаваемым. Для Габриель этот голос прозвучал, словно выстрел пистолета. Ее сердце бешено заколотилось. Только благодаря урокам Голиафа девушка сумела подавить первый порыв – вскочить и побежать прочь, как испуганный кролик. Габриель не спеша поднялась на колени и прикрыла гривой длинных волос свою наготу. Девушка внимательно оценила дистанцию между собой и герцогом и почувствовала облегчение. Ее одежда и пистолет, спрятанный в складках, были почти на расстоянии вытянутой руки.

Прикрыв глаза рукой, чтобы защититься от солнечных лучей, Габриель спросила:

– Что ты здесь делаешь, англичанин?

Тот факт, что она была нагой, как в момент рождения, сейчас совсем не беспокоил девушку. Габриель лихорадочно пыталась связать обрывочные факты и впечатления. Hа англичанине была грубая одежда рабочего или контрабандиста. К этому времени он уже должен был быть в Париже или даже в Англии. В замке практически никого не осталось. Маскарон и Ролло несколько дней назад уехали в Париж. Голиаф отправился в Тосни по какому-то делу.

– Почему ты здесь? – спросила девушка, медленно садясь на корточки.

– Твой дедушка послал меня за тобой, – легко ответил Кэм.

– Маскарон? – Габриель, прищурившись, посмотрела на герцога.

– Он задерживается в Париже с первым консулом. Поскольку мне нечего было делать, я предложил сопроводить, тебя к нему.

Габриель задумалась над его словами. У нее не было причин не верить англичанину. Он не делал попыток приблизиться к ней. И Габриель знала, что Маскарон почему-то доверял этому человеку. Убедив себя, что бояться нечего, девушка вдруг со всей остротой осознала, в каком она нелепом положении. Габриель покраснела. Англичанин сверкнул белозубой улыбкой.

– Почему бы тебе не одеться? – произнес Кэм. – Я объясню тебе все по дороге домой.

Он отступил на пару шагов и повернулся спиной к девушке. Габриель стиснула зубы. Ей стало ясно, что он нарочно хотел смутить ее. Зачем еще ему самому приходить к ней? Когда он увидел, что она не одета, ему следовало держаться на расстоянии. Мысль о том, что прикрыть наготу она могла только мужской одеждой, ничуть не смягчила гнева Габриель.

То сгорая от стыда, то вскипая от негодования, она взяла свои вещи и начала одеваться. Девушка успела надеть только сорочку и панталоны, когда англичанин снова обратился к ней.

– Этого достаточно для моих целей, – сказал он.

Габриель подняла голову, словно лань, почуявшая опасность. Настороженность вернулась к ней. Все тревожные ощущения, от которых Габриель раньше отмахивалась, нахлынули на нее. Она всмотрелась в подозрительно неподвижную фигуру англичанина. Девушка была достаточно опытной, чтобы определить, когда противник готов действовать.

Следующий поступок Габриель был рефлекторным. Она упала на колени и судорожно стала нащупывать пистолет. Но тщетно. Сердце девушки готово было вырваться из груди.

– Ты не это ищешь? – протянул ненавистный голос всего и нескольких футах[36] от нее. Пистолет Габриель был в руках у Кэма. Он поднял оружие и навел прямо на девушку.

– Стой спокойно, – с убийственной серьезностью произнес Колбурн, – и я не причиню тебе вреда.

Габриель медленно выпрямилась, не спуская глаз с дула пистолета, направленного ей в сердце.

– Не знаю, зачем я тебе понадобилась, – сказала она хриплым, срывающимся голосом, – но ручаюсь, что мертвой я тебе не нужна.

Едва произнеся эти слова, Габриель бросилась от Кэма прочь. Выругавшись, Колбурн побежал следом.

В этом месте утес, отвесный и страшный, возвышался над ними, словно зубчатые стены какой-то огромной крепости. Англичанин отрезал беглянке удобный путь к замку. Габриель стрелой мчалась по тонкой полоске берега, заканчивавшейся тупиком – поднявшимися на поверхность гранитными пластами. Острые, как иголки, камни и гравий впивались в голые ноги девушки. В панике Габриель почти не чувствовала этого.

Словно лань, привыкшая к такому ландшафту, девушка вскочила на первый удобный камень и стала карабкаться выше. Ее лодыжку сжали, словно тисками. Девушка махнула ногой, пытаясь освободиться, и впилась ногтями в камни, чтобы удержать равновесие.

– Слезай, или я стащу тебя вниз, – приказал Кэм.

Габриель стала вырываться еще отчаяннее. Кэм оторвал ее от скалы и приготовился поймать падающую девушку. Но Габриель инстинктивно увернулась, чтобы не попасть в руки англичанина, и полетела вниз. Упав, Габриель прокатилась по земле. Если бы у девушки оставались силы, она бы кричала, когда песчаник и мелкие камни врезались ей в лицо и тело, пока она наконец не остановилась.

– Габриель!

Англичанин мгновенно оказался над девушкой, перевернул ее на спину, удерживая с двух сторон своими мощными бедрами. Хмурясь, он стал проверять, целы ли у нее кости. У Габриель не было сил отмахнуться от него, и она лежала не шевелясь, словно камень. Девушка испытывала унижение из-за того, что омерзительные руки англичанина ощупывали все ее тело, но она была не в силах этому помешать. На глаза Габриель навернулись слезы и, несмотря на все ее усилия, стали литься по щекам.

Когда англичанин заговорил, его голос звучал трезво и невозмутимо.

– У тебя нет серьезных повреждений. Я помогу тебе. Не сопротивляйся, и ничего плохого с тобой не случится. Клянусь в этом.

Говоря это, англичанин потянулся руками к шее, чтобы развязать свой шарф.

Габриель поняла, что будет дальше – он намеревался заткнуть ей рот кляпом. Девушка хотела закричать, но решила, что сил у нее не хватит и на хриплый шепот. Однако кое-что она все же могла сделать. Из последних сил Габриель подняла голову и маленькими острыми зубами вцепились в руку англичанина. Слишком поздно девушка заметила кулак, опускающийся на нее, и не успела уклониться от удара. Голову пронзила невыносимая боль, и Габриель потеряла сознание.

Кэма трясло. Он никогда в жизни не поднимал руку на женщину. Герцог проклинал себя за чрезмерную самонадеянность. Он никак не ожидал, что, лишившись пистолета и рапиры, девушка будет так отчаянно сопротивляться. Непостижимо было, чтобы такое крошечное существо могло даже подумать о том, чтобы противопоставить свою ничтожную силу его мощи. Что, черт возьми, с ней такое? Неужели ей не хватает здравого смысла вовремя признать поражение?

«На нее жалко смотреть», – подумал Кэм и почувствовав приступ раскаяния, осматривая раны, изрезавшие лицо и плечи девушки. Ее тонкое батистовое нижнее белье было порвано в клочья. Кэм злился на Габриель, но еще больше на себя самого. Он старался не думать о синяке, который появится на челюсти девушки через несколько часов.

Кэм стал вытирать шарфом грязь с лица Габриель. Задачи была безнадежной.

– Черт тебя возьми, Габриель, – пробормотал Кэм себе под нос и сорвал с себя грубую морскую куртку. Герцог встал на колени и закутал в нее Габриель, словно спящего ребенка.

– Черт тебя возьми, – повторил он перед тем, как бережно взять девушку на руки и подняться.

Всего через несколько минут Кэм вернулся к камню, возле которого нашел Габриель. В зарослях кустарника неподалеку Колбурн обнаружил маленькую лодку Ролло. Впервые Кэм наткнулся на нее за неделю до того, как сорвались переговоры. Герцог осторожно положил Габриель на корму, а потом и сам забрался в лодку рядом с девушкой. «Когда слуги найдут одежду Габриель и брошенную лодку, они сразу дадут этому логичное объяснение», – подумал Кэм.

На реке было относительно спокойно. Сontrebandiers занимались своими делами в основном под покровом ночи. А до захода солнца оставалось еще несколько часов. Никто не делал попыток приблизиться к ним, да Кэм и не ждал никаких неприятностей. С помощью Родьера он послал Голиафа по ложному следу в Тосни, вверх по течению. К тому времени, как сторожевой пес девушки вернется, их уже и след простынет.

Когда Кэм достиг яхты, стоявшей на якоре у противоположного берега, Лэнсинг протянул руки, чтобы помочь поднять Габриель на борт. Саймон ничего не сказал, увидев девушку, но взгляд его был весьма красноречивым. Кэм стиснул зубы.

– И куда же ты собираешься ее отнести? – спросил Колбурн, когда Саймон отошел на шаг от него.

– Вниз. Ей необходима помощь.

– Отдай ее мне, – голос герцога был бесстрастным, но в глазах бушевала буря.

Лэнсинг прекрасно знал, что спорить не стоит. Не говоря ни слова, он переложил бесчувственную девушку в протянутые руки друга.

– Пришли ко мне Уилла с горячей водой, – сказал Кэм. – И давай убираться отсюда к черту.

Вспомнив о чем-то, Колбурн обернулся.

– Ей нельзя доверять ни при каких обстоятельствах. Все поняли?

Кэм ледяным взглядом обвел притихших членов своей команды, проверяя, не хочет ли кто-нибудь возразить. Удовлетворенный тем, что прочел на их лицах, герцог повернулся и пошел вниз.

Кэм залез в свою каюту и положил Габриель на маленькую койку. Дрожащими пальцами он снял грубую куртку, которой была укрыта девушка, и окинул пленницу взглядом, оценивая повреждения.

Сейчас Габриель была совсем не похожа на шипящую дикую кошку, которая отчаянно отбивалась от него зубами и когтями. Она выглядела как дитя, беспризорный ребенок, собственность какого-то бессердечного монстра, обидевшего ее. Кэму стало тошно от жестокости, с которой он вынужден был обращаться с девушкой. Он не привык воевать с женщинами.

В дверь постучали, и ее открыл юнга. Бледный и молчаливый, Кэм взял миску с теплой водой и захлопнул дверь у мальчика перед носом. Герцог радовался, что Габриель еще не пришла в себя. Он не знал, что делать, если она снова начнет сопротивляться.

Желая скорее приступить к действиям, Кэм стал освобождать девушку от обрывков нижнего белья, стараясь не замечать ничего, кроме глубоких царапин и синяков, изуродовавших ее кожу. Колбурн отжал мягкую мочалку, намылил ее и стал аккуратно очищать каждую ссадину, бережно вымывая песок и грязь.

Габриель застонала и беспокойно пошевелилась. Она почувствовала нежные прикосновения Кэма, неясно разобрала его успокаивающие слова.

– Голиаф? – тихонько спросила она, а потом прошептала: – Мы оторвались от них?

Когда никто не ответил, ее ресницы задрожали. Она стала еще беспокойнее.

– Мы оторвались от них? – снова спросила Габриель, дыхание причиняло ей боль.

– Да, мы оторвались от них, – ответил Кэм.

Девушка постепенно расслабилась и не протестовала, когда Кэм обрабатывал ее раны. Под левой грудью Габриель герцог наткнулся на старый шрам. Нечто похожее было, и на бедре девушки. Обнаружив еще один шрам, подлиннее, на загоревшей лопатке, Кэм замер – осознание того, что он увидел, поразило его, словно взорвавшийся снаряд. Девушка перенесла множество повреждений, которые могли быть нанесены только острым стальным лезвием. Открытие ошарашило Кэма, и в его голове тут же возникла тысяча вопросов.

Колбурн смотрел на Габриель несколько долгих минут, касаясь пальцами свидетельства… чего? Он не мог себе представить, кто это сделал. От одной мысли, что кто-то, кто угодно, мог причинить Габриель боль, Кэму захотелось совершить убийство. И тут герцог осознал всю иронию ситуации. Кривая, саркастическая улыбка появилась на его губах.

Габриель внезапно пошевелилась и захныкала, как ребенок.

– Голиаф, пожалуйста. Мне больно. Ее голос был глухим и прерывистым. Сухие, скрипучие всхлипывания сотрясали ее узкие плечи.

Проглотив комок, появившийся в горле, Кэм подошел к сундуку возле койки и через мгновение вернулся со стаканом настойки опия, разведенной в воде.

Кэм приподнял Габриель голову и велел пить, прекрасно зная, что она слушалась только потому, что из-за своей слабости не могла понять, кто поднес стакан к ее губам. Герцог дал ей несколько минут, чтобы успокоиться, и принялся за ужасные багровые раны на ее лице.

Первое же прикосновение вызвало мучительный, грудной стон. Девушка скривилась от боли. Кэм не знал, откуда взялись у него нежные слова утешения, он даже не осознавал полностью того, что говорил. Слова слетали с его губ естественно, словно вдох и выдох.

– Все хорошо, Ангел. Я здесь. Спи. Я позабочусь о тебе. Клянусь, никто и никогда больше не обидит тебя, пока я жив.

Нежные слова и опий начали действовать. Габриель спокойно переносила манипуляции Кэма. Он быстро закончил обрабатывать раны и смазал заживляющей мазью несколько самых глубоких и воспаленных рубцов. В конце Кэм достал из сундука чистую льняную рубашку и надел ее на лежавшую без сознания девушку. Когда герцог до подбородка укрыл спящую Габриель, он вдруг осознал, что весь покрылся капельками пота.

Колбурну начали надоедать мысли, не дававшие ему покои. «Габриель де Бриенн – наживка, чтобы заманить Маскарона в ловушку, и больше ничего», – напомнил он себе. Она была его пленницей. Думать о ней в каком-либо другом качестве было безумием. Он совершил редчайшую глупость, обняв Габриель тогда, в полумраке лестницы замка Шато-Ригон, лишь для того чтобы доказать, что он и только он способен разбудить женственность, дремавшую в ней.

То, что его намерения увенчались успехом, нисколько не радовало герцога. Потому что желание совершить следующий шаг, сделать Габриель своей, познать интимную близость с ней родилось в нем, когда он почувствовал, как она поддается его поцелую.

Ах, этот поцелуй! «Забудь об этом», – предостерег себя Кэм.

Он целовал десятки женщин и мог придумать только одну причину, по которой этот поцелуй стал незабываемым, – он, Кэм, первым пробудил в Габриель де Бриенн ее женственность. Герцогу еще не приходилось быть первым ни для одной женщины. Именно эта новизна так понравилась ему. Другого объяснения быть не могло. Поскольку Габриель де Бриенн была определенно, бесспорно, неопровержимо не в его вкусе.

Всего через несколько дней они прибудут в Корнуолл. Луиза будет ждать его там. Скорее бы наступил этот день. И тогда он обретет покой. Он забудется с Луизой. Ее непревзойденное искусство любви быстро прогонит это непостижимое желание обладать такой юной, неопытной девушкой. Когда зрелое тело Луизы станет доступно ему, все мысли о Габриель легко будет подавить.

Кэм отступил на шаг и взглянул на девушку. Она выглядела такой маленькой и беспомощной. Но Колбурн знал, что, когда она проснется, в его руках окажется шипящая тигрица. Вся эта ситуация вдруг показалась Кэму невероятной. Господи, он не представлял, во что ввязывается. Оставалось надеяться, что опий еще несколько часов сможет держать Габриель в повиновении, по крайней мере, пока герцог не решит, как лучше вести себя с ней. И что делать со своими мыслями.

Прежде чем выйти из каюты, Кэм поддался еще одному импульсу. Он смахнул ореол спутанных волос с лица девушки и разложил ее локоны на подушке.

Габриель застонала, судорожно задвигав челюстями.

Вспышка сострадания загорелась и потухла в глазах Колбурна. Когда Габриель проснется, она возненавидит его. С этой мыслью Кэм вышел на палубу.

Тихо постанывая, Габриель медленно пришла в сознание. Девушка боролась с темнотой, грозившей снова отбросить ее в забытье. Думать, она должна думать. Они снова были в бегах. Ей досталось, но нежные руки Голиафа позаботились о ее ранах. Она была в безопасности, хотя голова и раскалывалась от боли, а все косточки в ее теле ломило при каждом неглубоком вдохе.

– Голиаф? – тихо выдохнула Габи, пытаясь открыть глаза, когда непривычные звуки и запахи наполнили ее сознание.

Ответа не последовало. Габриель опустила ресницы, пытаясь что-нибудь вспомнить. Возможно, именно запах повлек за собой поток воспоминаний.

Несмотря на дьявольскую боль в голове и тупое нытье в ребрах, Габриель приподнялась на локтях.

Он сидел за столом возле стены и наблюдал за ней. В его полуприкрытых бездонных глазах как всегда ничего нельзя было прочитать. Габриель отвела взгляд, чтобы осмотреть маленькую каюту, и вспомнила о неизвестной яхте, стоявшей на якоре в водах Сены.

Задыхаясь, девушка вскрикнула, отбросила одеяла и попыталась встать. На нее нахлынула волна тошноты и головокружения.

Сделав два быстрых шага, Кэм оказался рядом со своей пленницей. Когда Колбурн снова уложил ее на матрас, девушка попыталась отбиться от него. Доведенная до отчаяния, испуганная, Габриель осыпала его градом ударов, но в них не было никакой силы. Когда скудный запас ее сил иссяк, она откинулась на спину, тяжело дыша.

– Габриель, хватит! Никто не собирается причинять тебе вред.

От неожиданной нежности в его голосе Габриель тут же замерла. Он протянул к ней руки. И тогда она вспомнила все. Ей захотелось снова его укусить, но, когда девушка попыталась оскалить зубы, волна острой боли прокатилась по ее лицу. Всхлипывая в равной степени от боли и ярости, Габриель отодвинулась на своей узкой койке как можно дальше от Кэма и вжалась в угол. Девушка и не пыталась скрыть ненависть, горевшую в ее глазах.

Кэм спокойно встретил ее взгляд. Подумав, он решил, что лучший способ заставить Габриель повиноваться – это сообщить ей основные факты, связанные с ее похищением. Если удастся убедить Габриель, что ее плен будет недолгим и безболезненным, она, возможно, сочтет благоразумным слушаться его, как бы неприятно ей это ни было.

– Ты моя пленница, – сказал герцог прямо. – Я везу тебя в Англию. Если все пройдет успешно, через месяц-два ты будешь свободна. Ты и не заметишь, как снова окажешься во Франции.

Кэм остановился в ожидании какой-нибудь реакции. Когда ее не последовало, герцог заставил себя закончить речь. Нам нужна не ты, Габриель, а информация. Если твой дед будет с нами сотрудничать, ты вернешься к нему так скоро, как только возможно. Тебе нечего бояться. Клянусь.

Хотя Габриель не придавала никакого значения клятвам англичанина, у нее не осталось сомнений, что ее собственная персона никого не интересовала. Девушка не спеша размышляла над сказанным. Маскарон обладал информацией, которая нужна англичанину, а ей отводилась роль разменной монеты. Этому Габриель верила и чуть не плакала. После всего, что пережил Маскарон, когда он почти добился признания… он не заслужил такого. Габриель слабо качнулась.

Голос Кэма – теплый, убедительный – прервал ее размышления:

– Клянусь, я не причиню тебе вреда, если ты не будешь сопротивляться.

Чтобы скрыть свои мысли, Габриель опустила ресницы.

– Где мы? – отрывисто спросила она.

Успокоенный ее молчаливым признанием неизбежного, Кэм задышал немного легче.

– Ты на моей яхте. Мы приближаемся к Руану. Я везу тебя к себе домой, в Корнуолл.

Вспышка ликования озарила лицо девушки.

– У тебя ничего не получится! – презрительно воскликнула она. – Если до тебя не доберется Голиаф, то это сделает прилив. Твою яхту разнесет в щепки.

Если бы Габриель могла пренебрежительно скривить губы, не испытав резкой боли в челюсти, она бы с удовольствием это сделала.

– Тебя никто не будет здесь искать, Габриель, – мрачно промолвил Кэм. – Думать иначе несерьезно.

Габриель быстро уловила смысл его слов.

– Думаешь, Маскарон и Голиаф, обнаружив мою одежду на берегу, решат, что я утонула? – Девушка насмешливо фыркнула. – Они не такие дураки! Они не перестанут искать меня, пока не найдут тело.

– Даже когда обнаружат разбитую в щепки лодку Ролло?

Зеленые глаза Габриель горели, словно шлифованные изумруды.

– Я полагала, – задумчиво произнесла она, – что ты собирался обменять меня на информацию. Если Маскарон будет считать меня мертвой, чем это тебе поможет?

Улыбнувшись, Кэм ответил:

– Для девушки ты очень умна.

Габриель очень похоже передразнила его тон и манеру говорить, когда ответила:

– Полагаю, что для англичанина твои действия вполне нормальны.

Улыбка исчезла из глаз Кэма. Он угрожающе шагнул к Габриель, и она в панике вскочила. Каюта была очень тесной, и девушке пришлось пригнуться, когда она головой задела потолок. Все поплыло у нее перед глазами, и она прикусила губу, сдерживая крик боли. Если бы сзади не было стены, Габриель рухнула бы на пол. И все же Кэм заметил, что в ее глазах горел вызов.

– Ради всего святого! – Кэм запустил пальцы в волосы. – Что, черт возьми, ты думаешь, я собираюсь с тобой сделать?

Габриель хотела рассмеяться, но смогла издать только жалобный стон. Англичанин причинил ей много боли. Когда он стаскивал ее с утеса, она могла стать калекой на всю жизнь. Она никогда не забудет, как жестоко с ней обращались эти сильные мужские руки. Больше всего Габриель хотела, чтобы он ушел и оставил ее в покое. Ей тяжело давалась эта гордая, презрительная мина, уже не было сил изливать на него свою ярость. Девушка была напугана и находилась наедине с человеком, которому было все равно, жива она или нет, если только это не влияло на его планы относительно Маскарона. Боль волнами накатывала на Габриель Девушка смертельно устала. И у него хватает наглости спрашивать, что, по ее мнению, он собирается с ней сделать!

Кэм успокаивающе поднял руки.

– Сядь, пока не упала, хорошо? Я принес тебе кое-что попить.

Англичанин отступил на шаг, и Габриель позволила своим коленям подогнуться. Она медленно сползла по стене в сидячее положение. Из-под полуприкрытых век девушка устало посмотрела на чашку предложенной жидкости. Габриель приняла ее не раздумывая и поднесла к губам. После нескольких глотков слабого бульона у нее стало тяжело в желудке.

– Я не могу, – сказала Габи и попыталась отставить чашку в сторону.

Ни слова не говоря, Кэм взял у нее чашку и поставил на маленький столик. Сделав несколько беспокойных шагов по каюте, он остановился в ногах у пленницы.

– Когда я стаскивал тебя с утеса, я собирался поймать тебя на руки. Тебе не следовало уворачиваться от меня.

Молчание.

– Ты не захотела идти по-хорошему. Мне пришлось ударить тебя, понимаешь? Мне жаль, что ты вынудила меня к этому. Я не хотел причинять тебе боль.

Ледяное молчание Габриель раздуло тлеющий гнев Кэма… и его стыд.

– Если ведешь себя как мужчина, нужно быть готовым, что с тобой будут обращаться как с мужчиной. Я тебя честно предупреждаю – если попытаешься мешать мне, будешь наказана.

Угроза англичанина ошеломила девушку.

– Я не боюсь тебя! – выкрикнула она.

Габриель вздрогнула, когда Кэм вдруг поднял руку, чтобы потереть шею. Англичанин заметил это и мрачно улыбнулся. Она боится его, подумал Кэм, но будет отчаянно бороться до последнего. Колбурн невольно испытал восхищение.

– Послушай, если тебе безразлична собственная судьба, подумай о дедушке.

– До него, по крайней мере, тебе не добраться!

– Неужели?

Габриель еле заметно подняла голову.

– Как ты думаешь, что произойдет с ним, если вдруг станет известно, что тебя похитили британцы? Предположим, исключительно в целях нашей дискуссии, что тебе удастся сбежать от меня и вернуться во Францию. Я скажу тебе, что случится дальше: власти сразу же сделают скоропалительный вывод, что твой дедушка передал врагам Франции некую информацию, чтобы спасти тебе жизнь. Думаю, не надо объяснять, каковы будут дальнейшие действия властей в этой ситуации.

Кэм дал девушке несколько минут, чтобы усвоить смысл его слов, и добавил для усиления эффекта:

– Официально мы, конечно, будем отрицать это. Но неофициально наши источники во Франции дадут просочиться информации о том, что Маскарон был одним из наших агентов, хоть и против своей воли.

– Шпионы! – с яростью выпалила Габриель.

Злость девушки, казалось, забавляла англичанина. Он с серьезным видом наклонил голову. Когда стало ясно, что Габриель и дальше собиралась хранить молчание, из голоса Кэма исчезли все эмоции.

– Через несколько дней мы будем в Корнуолле. Ты будешь выдавать себя за Габриель де Валькур, мою подопечную, которую я спас и увез из Франции. Мы дальние родственники. Ты понимаешь, что я говорю?

Габриель не понимала, но все равно кивнула, а потом скривилась от боли, иглами пронзившей ее голову.

– Я принес тебе мужскую одежду. Это все, что мне удалось найти.

Кэм поднял ворох вещей, лежавших на стуле, и бросил их на койку к ногам Габриель.

– Тебе все равно привычнее в таком, чем в женских нарядах. Я знал, что ты не будешь возражать.

Габриель впервые за время разговора осознала, что из одежды на ней только мужская рубашка. Девушка осторожно притронулась к своему одеянию, тут же подняла взгляд на Кэма и прочла в его глазах ответ на свой немой вопрос. Краска разлилась по щекам Габриель. Девушка опустила ресницы, словно стараясь закрыться ими и не видеть англичанина.

– На борту не было женщины, которая могла бы позаботиться о тебе. Кто-то должен был обработать твои раны. Я подумал, что ты бы не хотела, чтобы чужие люди видели тебя в таком состоянии.

– Ты для меня чужой, – сказала Габриель, но так тихо, что ее слова едва можно было расслышать. Девушка не открывала глаз.

Кэму пришлось побороть внезапное желание обнять Габриель и утешить ее, словно обиженного ребенка. Колбурн ни секунды не сомневался, что пленница готова убить его.

Таким же терпеливым тоном герцог произнес:

– Когда оденешься, я отведу тебя на палубу. Свежий воздух пойдет тебе на пользу. Через день-два мы будем проходить устье. Не унывай. Твое желание может сбыться. Возможно, прилив все-таки потопит мое судно.

– Я буду молиться об этом, – сказала Габриель, подняв ресницы, чтобы взглянуть англичанину прямо в глаза. Они оба знали, что она не шутит.