"Александра Мадунц. Ради подруги " - читать интересную книгу автора

сумка с вожделенными лекциями. Меня не пускали, подозревая, что я пытаюсь
слинять. Однако мне удалось на минуту оставить преследователей позади, и я,
прижимая к груди свое священное писание, плюхнулась в кресло и сунула нос в
конспект. Не тут-то было! К конспекту потянулись жадные руки - всем
требовалось узнать, что же именно вдруг так меня заинтересовало. А я и в
пьяном виде твердо помнила, что инкогнито мое раскрывать нельзя, я - Света,
и все тут! А Света не стала бы вместо танцев читать научные труды. Значит,
надо отвлечь окружающих... рассказать им что-нибудь увлекательное... что же?
И, лучезарно улыбаясь, я продекламировала: "Гомоморфный образ группы
изоморфен фактор-группе по ядру гомоморфизма".
Это громом поразило всех - в том числе и меня. Самое главное, теорема о
гомоморфизме даже не входит в курс моих лекций. Ее просто нашептал мне бес.
Нашептал и выдал бедную Свету. Теперь уже ничем не поможешь. Надо делать
ноги!
И, воспользовавшись всеобщим замешательством, я беспрепятственно
умчалась.
Дома я позвонила подруге и продиктовала автоответчику: "Кажется, я
провалилась. Если завтра ты не появишься и ничего мне не расскажешь, я
вернусь в этот дурацкий офис, спрошу у них адрес твоей работы и подкараулю
тебя там. Тебе же хуже!"
В каком состоянии я явилась утром на занятия, словами не передать.
Несомненно лишь, что я опровергла собственное утверждение о том, что
невозможно спать и разговаривать одновременно. Иначе чем объяснить, что, на
секунду сумев сосредоточиться, я с глубоким недоумением узрела на доске
написанные моим почерком бессмертные строки:
"Еще одно, последнее сказанье -
И летопись окончена моя", и услышала свой голос, эти строки
произносящий. Успокаивало одно - похоже, моя аудитория спала еще крепче меня
и реагировать на странное поведение преподавателя не имела сил. Нет, не
одно! Говорят, что в подсознании даже у самых порядочных людей таятся всякие
омерзительные штуки и, например, под наркозом большинство начинает матерно
ругаться. Так вот, отныне за свое подсознанье я могу быть спокойна. Из его
недр в крайнем случае вырвется Пушкин.
Света позвонила мне в первом часу ночи и голосом умирающего лебедя
прошептала:
- Если хочешь, заедь завтра ко мне. Только с ночевкой. Я раньше девяти
с работы не вырвусь. Так что приезжай в десять. Хоть это и бесполезно.
- Что бесполезно? - взяла быка за рога я.
- Все бесполезно, - с чувством высказала мне подруга и положила бы
трубку, если б не мой гневный вопль:
- Эй! Я ж не помню твоего нового адреса! И вообще, в чем, собственно,
дело?
Адрес я получила, однако этим мои достижения ограничились. Нет,
придется ехать, иначе умру от любопытства!
Света выглядела ужасно - ничего общего с той очаровашкой, которая
запархивала в мою скромную келью позавчера. Лицо осунулось, волосы
развились, под глазами мешки. Мне даже совестно стало, что я навязалась
человеку, пребывающему в подобном состоянии. А, с другой стороны, еще
неизвестно, кто кому навязался! И я бодро начала:
- Так объясни мне, в чем дело? И вообще, нет таких проблем, которые