"Саймон Магинн. Овцы " - читать интересную книгу автора

которая вела из ниоткуда в никуда. Он остановил машину и вышел. Стоял
туманный осенний день, теплый и неприветливый. Заметив на другом конце поля
холм, он взобрался на него. Тут-то оно и случилось. Потом он присочинил
разные детали, что его притянули туда особые силы, какой-то магнетизм,
какие-то потоки. Себастьяна, при всей его приземленности, тянуло к
неизвестному.
Перед ним простиралась огромная ферма. Викторианская, выстроенная из
местного камня. Небольшие блоки разного размера, скрепленные цементом. Она
явно была заброшена, кое-где начала разрушаться и все-таки выглядела
внушительно, как некогда неприступная крепость. Она стояла в поле; на краю
поля был утес, за которым начинался океан. Атлантический. Следующая
остановка - Америка. Какая бы часть разума Себастьяна ни сидела в тот день
за рулем, она немедленно нашла это место на вершине скалы, в духе Эмилии
Бронте, дикое и пустынное. Решив, что надо брать, он не удивился, когда
заметил прислоненный к стене щит "Продается". В доме чувствовалось некое
стоическое равнодушие. Он будто бы говорил: пусть люди предаются в этих
стенах своим бессмысленным страстям и разыгрывают свои драмы, поколение за
поколением будет приходить и уходить, и только дом останется стоять вечно.
Себастьян был глубоко потрясен увиденным еще прежде, чем рассмотрел все
вблизи. Неприятные предчувствия охватили его, как сквозняк в коридоре, но он
не признавался себе в этом. Дом не может быть ни плохим, ни хорошим. Он
может быть только безразличным, ну разве что немного враждебным. Этот-то уж
точно не проявит ни к кому жалости, он может даже дать подножку тому, кто
поведет себя неосторожно. Предчувствия перешли в радостное возбуждение. В
нем пробуждался старый коммерческий запал, он уже обдумывал детали
предприятия. Он берет этот дом. Он уже взял его. Себастьян чувствовал, как
дом тянется к нему, засасывает в себя. Он берет этот дом.
Купив дом, пусть лишь в собственном воображении, Себастьян подошел
поближе и обошел свои владения. Невероятно большой дом, трехэтажный,
неправильной формы. Окна были совершенно примитивными, просто дыры, выбитые
в сухом камне. К парадному входу, которого не было видно с дороги, вели две
каменные плиты-ступени. Одна из плит была совершенно определенно могильной,
но на ней остались лишь смутные воспоминания о резьбе. Она казалась
невероятно старой. Парадная дверь представляла собой огромный дубовый
чурбан, который, похоже, был когда-то частью невольничьего судна. И
действительно, дверное кольцо напоминало ножные кандалы, частью которых оно
могло когда-то быть, и как будто говорило посетителю, что огромные средства,
истраченные на строительство дома и покупку земли, были получены на самых
мрачных и жестоких дорогах славного девятнадцатого столетия. Можно было даже
уловить влияние Бристоля.
С первого взгляда было понятно, что это не просто огромный дом, это
кое-что получше: дом для могущественных, влиятельных людей. Вроде
помещика-барона или дворянина-землевладельца. Люди, жившие в этом доме, были
людьми видными, их прихоти удовлетворялись огромными доходами от импорта,
однако они руководствовались в своей жизни законом. И в то же время они
любили хорошо провести время. Одно из преимуществ, которые дает богатство -
Себастьян считал себя богатым, а не просто обеспеченным человеком, -
состояло в возможности купить себе компанию. Дом требовал от жильцов
настоящей жизни. Вечеринки. Танцы. Музыка. Себастьян думал об огромном
скоплении людей. Люди танцевали в поле возле утеса. Звон бокалов. Девушки.