"Макс Мах. Квест империя ("Квест империя" #1) " - читать интересную книгу автора

голос, обезличенный многократной обработкой в кодирующих и декодирующих
контурах. - Хотелось бы услышать ваш хрип.
Так мог говорить только верк* Вараба, но для того чтобы это понять,
черного полковника сначала следовало услышать вживую. Однако идентификатор
лишь лаконично сообщил, что на линии Вышибала. Позывные принадлежали не
верку, а командиру десанта, из этого следовало... Что из этого следовало,
было понятно без объяснений.
______________
* Верк - первый заместитель командира полка.

- Третья рота, - сказал он. - Кошелек.
В командной цепочке роты перед ним значились еще два номера, но обоих
уже не было в живых. Первым теперь был он, капитан Йффай - Кошелек. Что
делалось в других подразделениях он не знал. Тактический коммуникатор срезал
всю нерелевантную для него лично информацию, но капитан не питал иллюзий по
поводу того, что основные потери понесла именно третья рота. Судя по всему,
досталось всем.
- Ну что ж, - сказал бесцветный механический голос. - Для пикника
совсем не плохо, но у нас ведь на повестке дня еще и забег. Как, птицы,
полетаем?
- Полетаем. - Йффай поймал себя на том, что говорит с напускной
бодростью в голосе, и кисло улыбнулся. Никому его бравада была не нужна, ее
и услышать-то, кроме него, не мог никто. Но выходило, что своей цели верк
добился.

Шестой день второй декады месяца дождей 86 года до основания империи,
планета Тхолан

Все было кончено. Она знала, что их атака уже ничего не изменит, что
"меч упал" и слава гегхских королей ушла в ночь забвения. Она все это
понимала, конечно, но у нее еще оставалось право, ее личное право, умереть в
бою. Мертвые не знают печали, ведь так? Не ведают они ни боли, ни позора, и
ни до чего нет дела их безымянным костям. Горе поражения уже не их горе.
Поэтому она была спокойна, когда вела своих рейтаров в последний бой. Не
случившееся еще не существовало и не омрачало ее души.
Сколько длилась их отчаянная атака? Она не знала. Ее личное время
сжалось, спрессовав в одно краткое, страшное и великолепное мгновение и
стремительный бег коня, и ветер, бьющий в разгоряченное лицо, и лаву
аханских сабельщиков неумолимо, как последняя волна, надвигающуюся на нее.
Что там случилось еще? Что осталось за гранью осознания и памяти? Гул
идущей в атаку лавы, дробный гром залпов и дикий визг раненого коня, взмахи
тяжелых аханских сабель и искаженное ненавистью и ужасом лицо врага,
увидевшего свою смерть, и пот, горячий едкий пот, и тяжелое дыхание.
Что еще? Если бы она осталась жива, если бы атака оказалась победной,
натруженные мышцы рассказали бы ей историю этого боя, напомнив о
бесчисленных ударах мечом, которые она наносила, защищаясь и нападая, о
долгой, страшной и тяжелой работе, проделанной ее телом. Тело вспомнило бы
все, что не успела запечатлеть душа, что стерло "дыхание драконов".
Измученное тело, боль ран и гул, стоящий в ушах, восстановили бы для нее
картину боя, нарисовали бы ее, пусть фрагментарно, пусть отдельными мазками