"Макс Мах. Квест империя ("Квест империя" #1) " - читать интересную книгу автора

Вот он сидит в кресле. Глыба. Огромный мужик. Просто гренадер какой-то.
Впрочем, это в молодости он был гренадером, а сейчас ему девяносто шесть
лет, и он еле ходит. Вот сидит он пока еще вполне сносно. Монументально
сидит в глубоком кресле своего люкса и читает ежедневную "Гардиан", или "Ди
Вельт", или "Ле Паризьен", в общем, одну из тех газет, которые Лика не стала
бы читать ни за что, потому что не смогла бы. Лика тоже читает. Она читает
"Новое Русское Слово", купленное недалеко от отеля, в киоске на Тайм-сквер,
и, поглядывая искоса на Макса, думает о своем, о девичьем.
Вот если бы они встретились лет пятьдесят назад, ну пусть тридцать.
Тогда бы да. Он тогда был, вероятно, еще вполне дееспособен, и тогда все
было бы возможно. Все. И неважно, сколько бы продлились их отношения, важно,
что они могли быть. Но тридцать лет назад ее еще не было даже в замысле.
Даже родители ее еще не познакомились тогда. Они познакомились в семьдесят
третьем, на какой-то студенческой вечеринке в Политехе, а в семьдесят
четвертом родилась Лика.
Она родилась через два месяца после свадьбы. Это обстоятельство и
определило характер отношений в молодой семье. Кончилось все печально,
разводом через год после того. Сейчас у Ликиной мамы уже третий муж. Целых
семь лет уже ("Ну и дай ей бог счастья в личной жизни"). У отца тоже другая
семья. А у Лики, так вышло, семьи нет. И счастья нет. В девяносто девятом
она вдруг как бы проснулась. Огляделась вокруг, увидела подруг, вовсю
баюкающих деток или спешащих успеть, неважно, куда или в чем, и обнаружила
себя в пустоте. Одинокая старая девушка двадцати пяти лет от роду, с
дипломом врача и приятной внешностью (некоторые говорили, что более чем
приятной), но без мужчины рядом и без перспективы во всех смыслах. Врач
районной поликлиники без блата и связей; женщина, не удосужившаяся найти
себе подходящую партию; человек, которому было просто скучно жить так, как
она жила, но который был ленив и безынициативен настолько, что ровным счетом
ничего не предпринимал, чтобы хоть что-нибудь в своей жизни изменить. От
увиденного Лику охватил ужас. Она поняла, что если сейчас же не предпримет
каких-то решительных шагов, то завтра будет поздно. А может быть, и уже
поздно. Но Лика решила попробовать. Она решила уехать. Вот так. Взять и
уехать. Что может быть решительнее такого шага? Только отравиться или
повеситься. Ни травиться, ни вешаться Лика пока не собиралась. Как врач, она
вполне ясно представляла себе последствия этих действий. Последствия
выглядели печальными и неэстетичными, поэтому вместо того, чтобы ложиться на
рельсы или бросаться с головой в омут - "Этот омут еще найди, попробуй!" -
Лика послала запрос в горархив Житомира и стала ждать. Ждать пришлось
недолго. Несмотря на рассказы об ужасах украинской бюрократии и страхи,
связанные с возможной утерей архивов в годы давней уже войны, ответ пришел
всего через месяц и состоял из двух частей: короткой отписки житомирского
архива и копии свидетельства о рождении Ликиной бабушки. Правда, вначале
метрика бабушки повергла Лику в уныние. По семейному преданию, мамина мама -
Ольга Григорьевна Иванова - была еврейкой, но в копии метрики, в графе
национальность стояли прочерки. Однако за неимением других возможностей,
озадаченная и расстроенная Лика отправилась все-таки с этим и прочими
документами в питерское отделение Еврейского агентства "Сохнут". Там,
впрочем, ее сразу же успокоили.
- Все в порядке, - сказал Лике полноватый юноша, назвавшийся
представителем агентства по делам репатриации. - Видите ли, в девятнадцатом