"Макс Мах. Твари Господни" - читать интересную книгу автора

Он шел по пустынной мощеной булыжником улице, полого поднимавшейся
куда-то вверх, слышал стук своих подкованных сапог о камни мостовой, и
рассматривал двух и трехэтажные дома, стоявшие слева и справа от него. По
первому впечатлению, большинство из них были необитаемы, но при том отнюдь
не выглядели заброшенными, и на руины похожи не были тоже. Потом улица
сделала неожиданный поворот, и Кайданов увидел первого живого человека.
Прямо в дверях высокого и узкого - два крошечных окна по фасаду - дома сидел
в деревянном кресле молодой мужчина в белой рубахе до пят, какие носят
арабы - Кайданов никак не мог вспомнить, как она называется, бурнус или
галабия? - и курил трубку. На араба мужчина похож не был, он был рыжим и
сероглазым, и к тому же держал в руке бокал с вином, а вот про то, что
мусульмане вино не употребляют, Герман знал совершенно точно. Конечно, все
знакомые Кайданову татары пили водку, то есть ее пили, в основном, мужчины,
женщины, как и большинство других знакомых Кайданову женщин, предпочитали
вино. Но, с другой стороны, эти татары точно так же, как и Венька Розенблат,
ели и свинину, которая ни татарам, ни евреям вроде как тоже не полагалась.
Однако еще с другой стороны, татары не арабы, а советские граждане и белых
рубах до пят не носят.
- Здравствуйте, - сказал Кайданов, останавливаясь перед курильщиком. -
Вы не подскажете, это "Главная" улица?
- Так, - коротко ответил мужчина и, утвердительно кивнув, с
любопытством посмотрел на Кайданова.
- А Торжище?
- Там, - рыжий "араб" показал рукой, с зажатой в ней трубкой, вперед и
вверх.
- Спасибо, - поблагодарил Герман и, неуверенно повернувшись, пошел
дальше.
- Не за что, - сказал ему в спину человек, и тут до Кайданова дошло,
что короткий их разговор происходил на двух разных языках: он, Кайданов,
говорил по-русски, а рыжий - по-немецки, которого Герман отродясь не знал,
но сейчас, вот буквально секунду назад не затруднился понять.
"Странно это... - он оглянулся. Мужчина неподвижно сидел в своем
похожем на трон кресле, поставленном прямо в проеме двери, и на Германа уже
не смотрел. - Очень, странно".
Кайданову никак не удавалось понять, что это за место, хотя,
справедливости ради, следовало признать, что он не очень-то и пытался.
Каким-то образом, если все увиденное здесь и вызывало у него удивление, то
чувство это было очень слабым, притом, что умом Герман прекрасно понимал,
что должен был бы сильно удивляться тому, что с ним происходит, как и тому,
что он к этому настолько равнодушен.
Пройдя по улице еще метров двести, и не встретив по пути ни одной живой
души, он неожиданно вышел на открытое место. По-видимому, это и была та
самая рыночная площадь - "Торжище", о которой говорил Некто, однако, как тот
и предупреждал, ни людей, ни торговли здесь не наблюдалось. Только закрытые
лавки в высоких домах с остроконечными крышами, да пустые каменные столы,
расставленные на больших гранитных плитах, которыми площадь была вымощена.
Впрочем, нескольких людей Кайданов здесь все-таки увидел. На противоположной
стороне площади, прямо на одном из каменных столов сидели несколько пестро и
необычно одетых мужчин и женщин и что-то живо обсуждали, прикладываясь между
делом к бутылкам темного стекла с длинными горлышками. На Германа ряженные