"Семен Майданный. Смотрящий (Блатной романс) " - читать интересную книгу автора

устоять на месте. И не обритый наголо, а именно абсолютно лысый, даже без
бровей. А глаза маленькие и желтые, как два гривенника.
- Были причины, - коротко отпасовал Сергей.
- Вот видите, добрые хозяева,- снова призвал пап в свидетели Ртуть. - У
него были причины.- В этот момент гость всем и каждому напоминал чересчур
шустрого адвоката. - Может, у тебя были причины и Лая с Каленым сонных
кончить?

За такие слова полагалось на месте впиваться зубами в глотку. Но Шрам
понимал - не позволят, не допустят. И сглотнул горькую слюну.
- Что-то ты мутишь, - бросил ледяную занозу из-под сивых бровей
главный папа глаза в глаза чужому человечку. - Что-то недоговариваешь. Коли
дело только в Шраме, зачем так долго паришь? Он что, медом намазан? -
Действительно Михаил Хазаров уже принял решение. Он собирался отдать Шрама.
Правда, еще не придумал, какой калым за дорогую невесту заказать. Но спешка
нужна только при ловле блох и при поносе. Хотелось Михаилу свет Хазарову
дознаться, зачем весь сыр-бор. Просто пришить Шрама сестрорецкие пацаны
могли и без спросу. "Где кантуется ежедневно - тайны нет. Так нет же, Шрам
им сознательный был нужен. А вообще жаль. Нормальный мужик этот Шрам,
правильный. И какого хрена он из себя на зоне лоха корчил?"
Пилик-пилик-пилик...
- Ты давай конкретней журчи,- ожил Толстый Толян. Толстый Толян, так и
не научившийся играть в игры сложней трынки и очка.
- Можно, я при всем честном собрании, конкретно Шрама спрошу? - Ртуть
нервно потер вспотевшие ладони.
"Вот оно!" - сладко запульсировала жилка на виске у главного. Однако
больше на лице ни один мускул не дрогнул. Генеральный папа сидел, как
айсберг в корме "Титаника",
- Валяй, - рискнул ответить за главного папу Урзум.
Урзум не любил пиджаки. Урзум носил свободные свитера, под которыми
прятал пудовые мышцы и неслабый арсенал. Харю Урзума, словно проказа во
второй стадии, украшали три бело-розовые отметины. Сел однажды Урзум в
"мерс", тронулся, да зацепил бампером соседний "чероки". А стоянка-то была
блатная, вот бомба под "чероки" и сдетонировала. Месяц Урзум выздоравливал,
пока стал немного похож на себя.

- А не после того ли ты завалил Лая и Каленого, как они тебе про списки
уведенного из Эрмитажа барахла напели? Колись, попадалово на тебя в упор
смотрит!
- Все было иначе, - не человечку с погонялом Ртуть, а затребовавшим его
предсветлые очи папам ответил Сергей. - Он меня облыжно кроет! - Видит Бог,
как гадко было на душе у Шрамова. И не потому, что по лезвию ходит. А
потому, что несправедливо с ним обходились. И даже не это главное, собрались
мочить - мочите. Зачем же душу студить и мозги червивить?
- А что, есть такие списки? - затеплилось хилое любопытство в интонации
главного папы. Михаил Геннадьевич Хазаров был не первой молодости мужчина и
даже не второй. Однако жиром не заплыл, изо рта гнилыми зубами не пах.
Сухощав и поджар сохранился Михаил Геннадьевич. И внешне почти
интеллигентен - седой ежик волос не делал его похожим на уголовника.